– У меня нет денег, – заметил Йоран.
– Тогда сделай мне одолжение, – сказал Хасверос. Он подошел к Роскилю со своей поклажей и кивком указал на мотки веревки, привязанные к седлу лошади. – У тебя хорошие веревки, Kleinman.
– Лучшие в Смоланде, – не без гордости ответил Йоран. – Мы вьем их из мочала, как делали викинги.
Хасверос пощупал веревки и призадумался.
– У меня с собой есть хлопок с юга, – наконец сказал он. – Как ты думаешь, он годится для витья веревок?
– Конечно, – кивнул Йоран, понятия не имея, что такое хлопок.
Старик помог Йорану взобраться на спину осла. Вся поклажа помещалась в двух седельных сумках, и Йоран удобно устроился между ними.
Он был рад поскорее покинуть заброшенную усадьбу. И с облегчением вздохнул, когда Роскиль в компании двух ослов спокойно потрусил вперед.
Уже в сумерках они вышли к берегу озера, и Йоран замер, пораженный: столько воды он не видел еще ни разу в жизни.
Веттерн! Озеро без конца и без края. Оно было похоже на огромный поток, протянувшийся с юга на север.
– Наш следующий привал – город Вадстена, – бросил Хасверос через плечо. – У меня там есть кое-какие дела и, кроме того, нам нужно как следует отдохнуть. Потом отправимся дальше.
– А далеко? – полюбопытствовал Йоран.
– До самой северной части озера, – ответил Хасверос. – Там я с удовольствием покажу тебе солдат, о которых ты говорил… И хвитр.
Рыцари
На четвертый день в лагере, расположившемся возле городка Аксерсунд, появилось три рыцаря.
– Должно быть, они прибыли ночью, – тихо сказал Самуэль.
В рассветных лучах солнца Никлис увидел только трех дорогих боевых коней в попонах с гербами их хозяев. Кони паслись возле трех больших шатров, расположившихся треугольником на поляне. Над шатрами вились голубые с золотом знамена.
Сами рыцари, скорее всего, еще почивали, но снаружи уже вовсю суетилась их свита, состоящая из оруженосцев и кнехтов. Там были даже два трубадура в пестрых одеждах. В одном из них Никлис признал Вальтера Прекрасного с ярмарки в Экшё. Другого звали Армбьёрном Фагхером. Оба беспрестанно кланялись и исполняли свои баллады у шатров – и братьям Вострым, которым в своей жизни довелось слушать лишь церковные псалмы, их песни казались удивительно прекрасными.
Кнехты отдыхали и слушали трубадуров. Всего их было человек пятьдесят, и все как на подбор крепкие, рослые ребята, с боевыми топорами и мечами на поясе. Каждый из них носил на рукаве черную повязку. Карл Вагнер возвышался в самом центре, готовый при малейшей опасности сразу ринуться в бой. Длинные алые копья стояли в ряд перед шатрами рыцарей, словно безмолвные стражи. Никлис подошел поближе, чтобы получше разглядеть оружие, но был остановлен резким окриком.
– Убирайся, щенок!
Никлис ничуть не испугался. По сравнению с ревом дяди Стейна этот крик не шел ни в какое сравнение. Он лишь повернул голову, чтобы посмотреть, кто кричал.
И увидел юношу-оруженосца с рыцарским гербом на груди и в красных, без единого пятнышка, одеждах. Лицо у него тоже было красное. А волосы – ярко-рыжие.
– Прочь, мальчишка!
Никлис остался стоять.
– Не кричи так, а то лопнешь от натуги, – посоветовал он. – Как набухший чумной гнойник. Ты и так на него уже похож.
– Прочь, глупец! – воскликнул оруженосец. – Именем рыцаря Роланда!
– Именем кого?
Оруженосец поднял свой меч, словно это все объясняло.
– Я – Сикстен Узкопалый, оруженосец господина Роланда. А ты убирайся отсюда, глупая деревенщина. Сейчас же!
Но Никлис и тут не сдвинулся с места.
– Я – Никлис Вострый из Долины Викингов! – гордо произнес он.
Какое-то время они стояли друг напротив друга и мерили друг друга взглядами, после чего Сикстен Узкопалый толкнул Никлиса щитом и прошипел:
– Никакой ты не викинг, а дерьмо собачье!
И, повернувшись, зашагал между шатрами. А Никлис вернулся обратно к Самуэлю.
– Что это за мелочь пузатая? – спросил брат.
– Да так, рыцарская собачонка, – ответил Никлис. – Которой ты сам когда-то хотел стать.
Самуэль промолчал и достал серебряную палочку. Стоя рядом, Никлис смотрел, как брат длинными крепкими руками делал на палочке новую насечку.
– Слышал, сегодня мы сворачиваем лагерь и выступаем.
– Давно пора, – отозвался Никлис.
– Шестьдесят дней, – продолжил Самуэль. – Я слышал, что поход будет продолжаться шестьдесят дней. Так что, когда увидишь на этой палочке шестьдесят насечек, это будет означать, что пришло время возвращаться в Долину Скорбей.
– В Долину Викингов, – поправил его Никлис и показал брату на его руки. – Ты заметил, как сильно выросли у тебя руки?
Самуэль кивнул.
– У меня такое ощущение, словно… словно это палочка хвитр делает их сильнее.
– И я с моей заметил то же самое, – сказал Никлис и покрутил руками. – Они стали куда больше, чем были.
И оба брата долго с восхищением глядели на серебряную палочку, пока Самуэль не спрятал ее.
– Волшебная сила может быть опасной, – рассудительно заметил он.
Прежде чем начинать сворачивать лагерь, все сначала хорошенько позавтракали.
И наконец пробил час. Солнце еще не успело подняться над лесом, как из рыцарского шатра уже вышел герольд и затрубил в свой рог. Три протяжных сигнала эхом разнеслись над лагерем.
Все пришли в движение: оруженосцы, повара, пешие и конные. Вагнер рычал, отдавая приказы своим людям. Кузнец Шмит со своими подручными сворачивал кузню.
Братья Вострые кое-как собрали свой отряд и принялись грузить его в телегу. Дисциплина среди поросят, конечно, хромала, но в конце концов братьям удалось рассадить всех по местам.
Всего несколько часов спустя все были готовы. Никлис с Самуэлем забрались в телегу и устроились рядом с возницей.
На холм возле лагеря взошли трое юношей, ведя на поводу трех статных коней. Прозвучал новый сигнал и пологи, закрывавшие входы в шатры, одновременно откинулись в сторону. Наружу выступили хозяева коней – трое рыцарей – первые, кого увидели за это время братья Вострые.
– Богачи, – презрительно бросил сидевший рядом возница. – Они отправляются в этот поход только чтобы еще больше набить свой сундуки серебром.
– Это их предводитель Магнус из Сигтуны, – сказал Самуэль и показал на выступавшего первым рыцаря в зеленых одеждах с серебряным шитьем. – А худой рыцарь позади него это Роланд Фрейслерский.
