полностью ликвидировала бы энергию слабого. Радиолюбители хорошо знают такие случаи, когда они пытаются принять малосильные станцию, где волна мало отличается от волны другого, более мощного передатчика. Слабый передатчик просто нельзя принять в таких условиях, потому что его «забивает» более мощный. Итак, мы знаем, что передатчик Говерса далеко не такой мощный, чтобы нельзя было забить его волны другим, более мощным передатчиком…
— Почти понимаю, — перебил Боб Лесли. — И этот мощный передатчик из…
— Правильно! Хотя тот передатчик, где работает Акимов, очень далеко, в Красной стране, однако он один из мощнейших в мире. Он ежедневно, в определенный час направляет всю энергию сюда, в направление Нью-Харрис, влияя таким образом на роботов и заставляя их, например, поднимать левую руку. Это пока опыт. А дальше… увидим, что они, эти роботы, сделают двадцатого…
Она замолчала задумавшись. Тим коснулся её руки:
— Акимов не говорил вам ничего твердо о том, что они думают сделать двадцатого?
— До сих пор ничего. Но вчера он сказал, что сегодня даст мне определённые инструкции. Я была бы очень рада, если бы вы зашли ко мне к этому времени. Может, и вместе с товарищем Лесли. Лучше было бы, если бы вы были при этом разговоре.
— Уверенны… Ведь нас могут поймать…
— Попробуйте. На всякий случай я вот приготовила для вас ключ от двери, чтобы вы могли зайти незаметно. Это с заднего хода, знаете, со двора.
Тим, переглянувшись с Бобом, спрятал ключ:
— Ладно, попробуем. Но сказать наверняка ничего не могу, ибо всё будет зависеть от обстоятельств…
Вдруг Боб Лесли прислушался. После осторожно открыл дверь и вышел из часовни. Тим насторожился:
— Что-то случилось! Слышите?..
Казалось, что по направлению к часовне летела какая — то крупная птица и всё время жалобно стонала. Но летела она не просто, а казалось, что по спирали, её стоны раздавались то справа, то слева. Тим внимательно прислушивался.
— Кто это? — Спросила Мадлен.
— Не берусь утверждать. Я знаю, что так хорошо умеет кричать Майк Тизман. Но он арестован…
В часовню вошёл Боб:
— Откуда он взялся, этот Майк Тизман? Это же он!
— Ты не ошибаешься? Ведь он арестован.
— Ты хочешь сказать, что я не знаю его крика? Брось, я знаю его вот уже десять лет.
Сказав это, Боб Лесли снова высунул голову за дверь и негромко ответил таким же криком. Через полминуты в часовню заглянул Майк Тизман собственной персоной. Лицо его было взволнованно, он радостно улыбался:
— Здравствуйте, друзья! Едва нашёл вас. Сильно устал. Ишь, куда спрятались, сам черт не найдет!.. — И он закашлялся.
Бобу и Тиму пришлось переждать, пока он успокоился.
— Да откуда ты взялся! Рассказывай! — Спросили они.
— Сидел в тюрьме. Допрашивали, угрожали… даже пробовали подкупить.
— Что?..
— Да! Тот дурак Бирз через одного из своих лакеев хотел предложить мне небольшой подарок в виде золотых монет, чтобы я пошел на волю и связался с профсоюзной организацией. Дурак! Ну, а я ответил, как надо. И все же, не понимаю, по какой причине — сегодня вечером они выпустили меня.
Боб кивнул:
— Странное дело… ты, между прочим, уверен, что за тобой не следили?
— Такого не заметил. Впрочем, меня на свежем воздухе взял такой кашель, что я и мира не видел.
Боб ещё раз покачал головой:
— Не знаю, стоило ли тебе идти сюда… — и он еще раз оглянулся на открытое окошко, «запасной выход».
И в тот же миг напрягся: его чуткое ухо услышало шорох. Еще через секунду он быстрым движением погасил фонарик и прошептал: — Быстро, товарищи! За мной!
Как мышь, он исчез в окошке. Тим схватил за руку Мадлен:
— Лезьте!
Но двери уже растворились. Яркий свет электрического фонаря залил часовню. Сухой голос скомандовал:
— Руки вверх!
Майк Тизман метнулся к двери. Раздался выстрел. Но Майк выполнил задуманное: он всей тяжестью своего тела упал на полицейского, который держал фонарь. Тот выпустил фонарь — и фонарь, упав на землю, разбился. Мадлен чуть слышно сказала:
— Бегите, Тим! Скорее!
Тим проскользнул в окошко. Новый фонарь успел осветить его ноги. Раздался еще выстрел, но было уже поздно. Тим исчез. Майк лежал на полу и стонал. Сильный полицейский подошёл, держа револьвер, к Мадлен, которая стояла, наклонив голову. Свет от фонаря падал ей на кепи и пальто, оставляя ноги в темноте.
— Прошу прекратить сопротивление, мистер Кровнти, — сказал предостерегающе полицейский, — иначе придётся применить оружие, как бы это не было неприятно. Идите за мной.
Мадлен молча направилась к двери: она поняла, что полицейский принял её за Тима. Его сбило с толку Тимово пальто и кепи, одетые на Мадлен. «Пусть арестовывают, — подумала Мадлен, — они со мной ничего не сделают. А Тим успеет спастись»…
Вслед за ней два полицейских несли раненого Майка Тизмана, который не переставал стонать. Несколько полицейских ждали возле часовни.
— Другие бежали? — Спросил полицейский, тот, что перед этим говорил с Мадлен. Очевидно, это был сержант.
— Бежали… ведь никто не знал о том окошке… — мрачно ответили ему.
Мадлен радостно вздохнула: значит, всё в порядке. Её вели прямо к выходу с кладбища. У ворот стояли две машины. Одну заняли полицейские с Майком Тизманом, во вторую сел сержант с Мадлен. Вежливый голос из машины сказал:
— Садитесь, пожалуйста. По дороге мы ещё успеем поговорить неофициально.
Мадлен молчала, опустив голову. Сидевший в машине, повернул выключатель: в машине стало светло. Человек осмотрел Мадлен — и аж подскочил от неожиданности: он заметил под пальто стройные женские ноги в туфлях и тонких чулках.
— Сержант, — помолчав несколько секунд, произнёс человек, — вы немножко ошиблись. Это не Тим Кровнти. Это — мисс Мадлен Стрэнд. Сожалею, мисс, что так получилось, но придётся вас арестовать. Мы не хотели этого, но вы нас заставили.
И Гордон Блэк (это был он) подал водителю знак двигаться.
КАК ВКЛЮЧАТЬ ПРИЁМНИК?
День семнадцатого не принёс ничего нового, если не считать нескольких мелочей. Во-первых, этот день по крайней мере на месяц приостановил дальнейшую политическую карьеру сладкоголосого секретаря профсоюзной организации в синих очках. Он-то думал так: рабочие голодают, им стало очень трудно, на них легко повлиять, не слишком разбираясь в средствах.
Итак, секретарь показал свои карты. Он снова пришёл к заводским воротам, где, как и всегда, собрались рабочие. Услышав, о чём идут разговоры, он решил, как говорится, взять быка за рога, даже не защитив себя, как всегда, поддержкой ребят из социал-фашистской организации молодежи. Именно это и погубило его. «Как можно было выступать, — говорил он значительно позднее
