помочь справиться с этим. Почему она так не вовремя уехала?
Взял себя в руки и сказал себе, что нужно собраться и дочитать. Мама много написала.
«Костик, отец очень раскаивается, что с тобой не поговорил, когда ушел. Он тебе позвонит, когда наступит его время, и попросит прощения. Но сейчас не может. Пойми его и прости».
Я прочитал только половину, а мне казалось, что душу раскатали катком. Даже отец не может со мной поговорить, или не считает нужным. Когда придет время? Я понимал, что это означает. Захочет, чтобы я его похоронил рядом. Хорошо, пусть будет так. Это его решение. Где найти силы все это дочитать. За что мне эта пытка?
«Долго решала, говорить лично или через письмо. И поняла, что не смогу отвечать на твои вопросы. И на главный: «Зачем тебе нужно знать эту правду?». Но мы с Антоном решили, что так тебе будет легче нас понять, хотя это слабое оправдание. Но, оказалось, совсем непросто одинаково любить неродного сына и дочь».
Слова резали, как острый лист бумаги. Было больно читать и сложно думать об этом. Я понять не мог, и сейчас не старался. Слезы снова текли. Представил, если бы мама сказала лично. И почувствовал, что оказался бы не готов. Может, оно и к лучшему, что через письмо. Но тогда я бы услышал слова любви? Нет, конечно. Родители меня не любили. Это была самая горькая правда, которая открылась из этого письма. Не было сил ее принять, и я отложил его, невидяще смотря сквозь Дашу. Пелена от слез застилала глаза. Руки дрожали, когда я снова стал вчитываться в мамин почерк.
«Жаль, что я очень поздно поняла, какой у меня любящий и заботливый сын. И как я много упустила, отталкивая твою любовь. Ты был рядом, когда я в тебе нуждалась, и пытался вылечить, не жалея денег. Я очень ценю все, что ты сделал для меня, Костик».
Тупая боль разливалась в сердце, и я больше не ощущал ничего. Мама говорила, какой я любящий сын, но даже когда сестры уже не стало, полюбить меня не смогла, что бы я не делал. Почему сейчас я совсем один, и не могу прийти к Аленушке и найти утешение в ее объятиях? И пообещать моему ребенку, что он никогда не испытает такой боли, как я. Может, оно и к лучшему, что у нас будет только один малыш? Я впервые отец, но вдруг разная любовь распространяется даже на родных детей? Мои дети не будут испытывать то, что было у меня. Это слишком больно и несправедливо.
Снова стал вчитываться в письмо, желая, чтобы оно скорее закончилось.
«Костик, ты самый лучший сын. И надеюсь, что ты не будешь меня ненавидеть и найдешь силы простить».
Я не могу маму ненавидеть, но простить и принять это сложно. Было больно. Сейчас ощущал себя совсем одиноким. Как же тяжело читать.
«Я совершила в жизни две ошибки. Когда оттолкнула тебя и выгнала Антона. Мне было очень плохо, и я думала, что так будет лучше. Отец меня понял и простил, и я плакала от счастья. Если ты меня простишь и поймешь, мне станет легче. И хотя я этого уже не узнаю, умирать станет намного легче».
Мамы уже нет, и мое прощение неактуально, а я не готов прощать сразу. Может, со временем. Но пока мне хотелось только одного. Взять отгулы и уехать. Понимал, что я сейчас бесполезный работник. Только надо сказать правду начальнику.
Я увидел, что осталось прочитать последние строчки, и облегченно выдохнул. Душевная пытка закончится, и можно будет уйти отсюда и глотнуть свежего воздуха, чтобы он охладил мое сердце.
«И если ты меня еще любишь, исполни мою последнюю волю. Поговори с Дашей. Я всегда относилась к ней с теплотой и любовью, она заменила мне на короткое время дочь. Это был порыв, рассказать правду о тебе, и попросить никому не говорить. Но видела, как она мучается, и вскоре последовал ваш развод. Ощущаю тяжелую вину перед вами, и хочется искупить ее. Знаю, ты сейчас женат и счастлив, и это больше не имеет значения, но мне станет легче от осознания, что я исправила и эту ошибку. Прощай, сынок».
Хотелось взреветь, как раненному на охоте медведю. Мама даже предательницу любила, а меня нет. Вот почему она оставила ей квартиру. И теперь я понимал, почему Даша плакала у нее на могиле. Но почему они скрывали теплые отношения? За что мне это все? Слезы продолжали капать, и сейчас я посмотрел на Дашу. Ее глаза были печальны, и Даша, видимо, ждала моей реакции.
Вот я и узнал последнюю волю. Поговори с бывшей женой. Она тоже страдала от этой правды? Сомневаюсь. Ей было все равно, раз она изменяла мне.
Я кинул письмо на стол. Забирать и перечитывать его не буду. Пусть бывшая жена делает с ним, что хочет. Из меня вышла вся энергия, и я был опустошен, и единственным желанием было выйти из квартиры и набрать номер начальника. Сегодня сяду на вечерний поезд и уже завтра буду в Нихитожинске. Аленушке было утром плохо, а мне сейчас. Только любимая жена поможет пережить эту боль. Она же по вечерам всегда свободна. Предупреждать ее не буду, сделаю сюрприз.
Последняя мамина воля подождет. Сейчас не готов ее исполнять.
— Прощай, Даша.
— Костя, я вижу тебе плохо и сожалею, что ты обо всем узнал. Давай поговорим? Я хочу тебе помочь.
Я встал, подошел к ней и прорычал прямо в лицо:
— У меня есть любимая жена, к которой сегодня уеду, а от тебя мне ничего не нужно.
Даша тяжело вздохнула и прошептала:
— Хорошо, Костя. Тогда прощай.
Я ничего не ответил. Бывшая жена ушла из моей жизни, и мне нужно только пережить эту правду, и снова жизнь будет играть яркими красками.
Владимир Николаевич пошел мне навстречу, и я взял четыре дня отгула. Два дня проведу с Аленушкой, и мне этого хватит, чтобы взять себя в руки. Ее любовь и наш будущий ребенок поставят меня на ноги. Это главное в моей жизни. Купил билеты на сайте. Завтра в шесть часов вечера я буду в Нихитожинске и увижу мою любимую женщину.
Даша
Костя ушел, а я сидела и продолжала смотреть на листок бумаги. Он читал письмо минут пятнадцать, постоянно прерываясь, а мне казалось, что прошла целая вечность. По его лицу текли слезы, а я не знала, как оказать
