появившийся откуда-то бегемот подплыл к ступеням.
— Не слишком-то красивый скакун, — заметил царь озера, — но зато он отнесет тебя невредимым до самого берега Верхнего озера.
— Минутку, — сказал Кулл. — Где я сейчас? Под островом или под сушей? Или эта земля и вправду лежит под дном озера?
— Ты в самом центре Вселенной, как и был всю свою жизнь. Время, место и пространство — все это лишь иллюзии. Они не существуют нигде, кроме разума самого человека, который вынужден ставить себе ограничения и преграды ради того, чтобы хоть что-нибудь понять. Существует лишь глубинная реальность, и все сущее — это лишь ее внешние проявления, так же как Верхнее озеро питается водами этого, истинного. Теперь иди, царь, ибо ты настоящий мужчина, даже если ты — первый вал надвигающегося потопа дикости, который хлынет на мир перед его концом.
Кулл слушал его с почтением, мало понимая что-либо из речей, но догадываясь, что в них содержится великая мудрость. Он пожал озерному царю руку, содрогнувшись слегка от прикосновения нечеловеческой плоти, затем окинул последний раз взглядом молчаливые громады черных зданий, перешептывающиеся, похожие на мотыльков фигуры у их подножия и сверкающую агатовую поверхность сумрачных вод, по которой, словно пауки по паутине, пробегали волны черного света. Повернувшись, он спустился по ступеням к краю воды и спрыгнул на спину бегемота.
Затем прошли века черных пещер, бурлящей воды и вздохов гигантских невидимых чудищ. Иногда бегемот пес царя над поверхностью воды, а иногда под ней, и наконец они увидели свечение огненного мха и всплыли сквозь голубизну пронизанной светом воды. Кулл ступил на землю.
Жеребец Кулла терпеливо стоял там, где царь оставил его. Луна едва начала подниматься над озером, что вызвало изумленное восклицание Кулла.
— Клянусь Валкой! Похоже, что я спешился здесь не больше часа назад! А я-то думал, что с тех пор прошло много часов, а возможно, и дней.
Он вскочил в седло и поскакал в столицу Валузии, раздумывая о том, что в словах царя озера о иллюзии времени и впрямь кроется истина.
Кулл устал, был сердитым и чувствовал себя сбитым с толку. Воды озера смыли с него кровь, но тряская скачка заставила рану на бедре вновь открыться, и кровь потекла снова. Более того, нога онемела, и это раздражало его, но основное, что занимало его мысли, было то, что Саремис солгала ему, то ли заблуждаясь, то ли с каким-то злостным умыслом, и чуть не отправила его на смерть. Но ради чего?
Кулл ругнулся, вообразив, что скажет ему Ту. Конечно, даже говорящая кошка может нечаянно ошибиться, но отныне Кулл решил для себя, что впредь никогда не будет следовать ее советам.
Кулл промчался по залитым серебристым лунным светом молчаливым улицам древнего города, и стражи у ворот разинули рты при его появлении, но мудро удержались от расспросов.
Когда он появился во дворце, там царило смятение. Поругиваясь, он пробрался в Зал Совета, а оттуда в покои кошки Саремис. Кошка была там, невозмутимо свернувшись на своей подушке. А вокруг, стремясь перекричать друг друга, толпились советники. Раба Кутулоса нигде не было видно.
Кулла встретил настоящий взрыв восклицаний и вопросов, но он направился прямо к подушке Саремис и уставился на кошку.
— Саремис! — сказал царь. — Ты солгала мне.
Кошка холодно посмотрела на него, зевнула и ничего не ответила. Кулл пришел в замешательство, а Ту схватил его за руку.
— Кулл, во имя Валки, где ты был? Откуда эта кровь?
Кулл раздраженно отмахнулся.
— Оставим это, — рявкнул он. — Эта кошка отправила меня к черту в зубы. Где Брул?
— Кулл!
Царь мгновенно обернулся и увидел, что Брул входит в дверь, весь в дорожной пыли. Черты бронзового лица пикта были бесстрастны, но в его темных глазах светилась радость.
— Во имя семи дьяволов! — выругался воин, пытаясь скрыть свои чувства. — Мои всадники прочесали все холмы и леса в поисках тебя. Где тебя носило?
— Обыскивал дно Запретного Озера, разыскивая твою никчемную душу, — ответил Кулл, испытывая мрачную радость при виде волнения пикта.
— Запретное Озеро! — вскричал Брул с непосредственностью дикаря. — Ты что, спятил? Что бы я там стал делать? Вчера я отправился с Ка-ну к границе Зарфааны, а когда вернулись, то первое, что услышали, — это вопли Ту, приказывающего отправить всю армию, чтобы разыскать тебя. Мои люди поскакали во всех направлениях, кроме дороги на Запретное Озеро. Ехать туда нам и в голову не пришло.
— Саремис солгала мне... — начал Кулл.
Но его голос утонул в шуме возбужденных голосов советников, требовавших в основном, чтобы царь никогда больше столь бесцеремонно не исчезал, бросая царство на произвол судьбы.
— Тише! — проревел Кулл, воздевая руки. В его глазах загорелся опасный огонек. — Валка и Хотат! Что я вам — младенец, чтобы меня пороли за шалости? Ту, что здесь произошло?
В наступившей вслед за вспышкой царского гнева тишине Ту начал:
— Господин мой, нас с самого начала водили за нос. С этой кошкой, как я и утверждал, сплошной обман и опасное мошенничество.
— Что?
— Господин мой, разве ты никогда не слыхал о людях, которые могут говорить так, что кажется, будто говорит совсем другой человек или что звучат невидимые голоса?
Кулл покраснел.
— Во имя Валки, да! И я сущий дурак, что позабыл об этом! Старый колдун из Лемурии обладал этим даром. Но кто же говорил за...
— Кутулос! — воскликнул Ту. — И я оказался таким же дураком, позабыв о Кутулосе. Пусть он и раб, но притом величайший ученый и мудрейший человек во всех Семи Империях. Раб этой злодейки Делькарды, которая — слава богам! — корчится сейчас на дыбе.
Кулл резко чертыхнулся.
— Да, — сказал Ту мрачно. — Когда я узнал, что ты ускакал, причем никто не знал куда, я заподозрил измену. Тогда я присел и крепко задумался. И тогда я припомнил Кутулоса и его искусство чревовещания, а также то, что эта фальшивая кошка всегда рассказывала тебе лишь о мелочах, но никогда не изрекала великих пророчеств, придумывая путаные отговорки, чтобы отказаться от них. И тогда я понял, что Делькарда послала тебе эту кошку и Кутулоса, дабы одурачить тебя и завоевать твое доверие, а потом обречь тебя на смерть. Посему я послал за Делькардой и приказал подвергнуть ее пытке, чтобы она во всем созналась.
