одной монеты) и запихиваю себе в рот сразу два пончика, чтобы не вмешаться со своими историями о Джеймсе. Потому что Джейми не стоит это слышать.
Они так мило смотрятся вместе, что зубы сводит, и сердце сжимается.
Джеймс влюблен. Никогда не думала, что доживу до этого дня.
Он смахивает несуществующую крошку с подбородка Джейми, когда она заявляет, что ей пора идти.
— Знаю, вам надо работать.
— Можешь остаться и посмотреть, — предлагает Джеймс таким нежным голосом, что я не узнаю его.
— О, нет, — смеется Джейми. — Не думаю, что смогу смотреть, как ты мажешь маслом кучу громил, и не ревновать. Кроме того, недалеко от моего дома есть художественная галерея, я давно хотела туда сходить.
— Ты живешь в этом районе? — спрашиваю я.
— В Нью-Йорке, — говорит Джейми, обменявшись быстрым взглядом с Джеймсом. — Я здесь всего на неделю.
На неделю? Они влюбились меньше чем за неделю?
Джеймс ковыряет шов на брюках.
— Она уезжает в следующий понедельник.
— Я все время говорю, что он должен поехать со мной, и попробовать вкус Нью-Йоркской жизни, — слегка поддразнивает Джейми.
— А я все время отвечаю, что мне надо работать, — с фальшивой игривостью парирует Джеймс. В его голосе слышится боль, которую он не может скрыть.
Наступает неловкое молчание. Мой рот набит воздушным тестом, и слой сахарной пудры превращается в клей на языке. Джеймс — мой лучший друг. Но я еще и его босс. Временами пропасть между другом и боссом кажется такой же огромной, как расстояние отсюда до Нью-Йорка.
Я с трудом проглатываю кусок.
— После сегодняшней, у нас останется только еще одна съемка для календаря. Потом Мэв может помогать мне с мелкой работой. Тебе стоит там побывать. Потрать немного времени на себя.
Бледно-голубые глаза Джеймса встречаются с моими. И это похоже на объятие. Слабо улыбаюсь в ответ. Неужели он боялся отказа? Я никогда не встану на пути его счастья.
Но пока Джеймс провожает Джейми, я смотрю с балкона на проезжающие мимо автомобили, вдалеке широкой коричневой лентой вьется Миссисипи, и чувствую себя опустошенной.
Достав телефон из кармана джинсов, пишу Финну.
Во вторник будет хорошо.
Он отвечает через несколько секунд, словно ждал ответа.
GQ: это не свидание ;—)
Я все еще не знаю, чего хочу от него, но не могу отрицать, что от вида глупого подмигивающего смайлика внутри становится немного теплее.
Глава 5
ЧЕСС
Я БЫСТРО ВЫЯСНЯЮ, что Финн любит морепродукты, и с удовольствием посещает придорожные ресторанчики пригорода, чтобы наесться вдоволь. Он везет меня в «Миддендорф» с видом на озеро, обещая настоящее пиршество.
Мы сидим в патио, легкий бриз играет моими локонами. Сегодня один из тех идеальных осенних дней Луизианы, когда температура находится в пределах двадцати градусов, и ярко светит солнце. Я расслабляюсь, удовлетворенно вздыхая.
Финн же, напротив, почти трясется от предвкушения.
— Причина, почему мы здесь — тонкие кусочки жареного сома, которые они готовят, — Он пристально смотрит на меня. — Тебе нравится сом?
— Не могу сказать ни да, ни нет, — отвечаю я. — Уже и не помню, когда в последний раз его ела.
— Ну что ж, приготовься наслаждаться. — Он потирает руки, как маленький мальчик. — Хочешь белого вина?
— Только не говори, что ты один из тех парней, которые считают, что все, у кого есть вагина, должны пить белое вино. — Забавно его дразнить. Парень никогда не сдается.
— Это называется киска, Чесс. Прибереги слово вагина для своих тампонов, — он сверкает быстрой улыбкой. — И нет, я не такой. Просто почему-то все киски заказывают белое вино. Или клубную содовую с лаймом. — Он озадаченно хмурится. — Кстати, что это вообще такое?
— Понятия не имею, — просматриваю меню. — Я возьму пиво.
— Отлично. — Его радость по поводу предстоящей трапезы заразительна.
В этот момент появляется официантка и почти спотыкается, заметив Мэннуса.
Улыбающийся Финн то еще зрелище, так что я ее не виню. К нему лучше привыкать постепенно, взять себя в руки и рассматривать не спеша и поэтапно.
Не обращая внимания на наши жадные взгляды, Финн заказывает пиво и сома.
— Да, и еще устриц и раков. Не могли бы вы принести все сразу, пожалуйста?
— Ненавижу устриц и раков, — говорю я, когда официантка уходит.
Он задыхается и оседает в кресле, словно сдавшись.
— Это кощунство, Честер.
— Жареные устрицы хороши, — поясняю я, слегка пожимая плечами. — Но сырые? Ни за что. Соленые сопливые комочки.
Финн поднимает глаза к небу.
— Господи, она не знает, что говорит.
— А раки кажутся грязными на вкус.
— Это хорошая грязь, — возражает он.
— Грязь не бывает хорошей.
— Бывает, когда две девчонки друг на друге борются в грязи. — Судя по выражению лица, он подзадоривает меня поспорить.
— Два парня друг на друге борются в грязи, — поправляю я.
Он салютует мне.
— Вполне справедливо.
Вскоре возвращается официантка и ставит на стол две ледяные бутылки пива и нашу еду. Насыщенный запах жареных морепродуктов поднимается от тарелок, и мой рот наполняется слюной. Я откусываю кусочек тонкого, как бумага, золотистого сома и стону.
— Ну как? — спрашивает Финн с одобрительным кивком.
Хрустящая и легкая, это жареная съедобная магия.
— Я влюбилась.
В уголках его глаз появляются морщинки, и мы сидим, поглядывая друг на друга, как счастливые воры.
— Знаешь, что странно, — говорю я тихим голосом, будто шепот поможет продлить этот момент.
Возможно, он это чувствует, потому что отвечает тоже тихо.
— Что?
— Я получаю больше удовольствия от этого несвидания, чем от всех свиданий за прошлый год. — А может и дольше.
Взгляд Финна смягчается.
— И я тоже.
Где-то в области сердца становится тепло. Чувствую, что падаю, голова кружится, я сбита с толку. Пальцы сжимают край стола, просто чтобы удержаться.
Финн прочищает горло и откусывает большой кусок рыбы.
— Итак, — произносит он с набитым ртом. — Твои свидания отстой?
— Ты же видел весь ужас последнего.
— Да, это было
