В 1235 г. в Галлиполи был подписан мирный договор между св. Иоанном Ватацем и Иоанном II Асенем, предусматривавший союзнические обязательства. По условиям договора Болгарская церковь получала статус «патриархата», находящегося под номинальным главенством Никейского архиерея[140].
Тем не менее ситуация для Никейской империи оставалась весьма тревожной. Было очевидно, что союз с болгарами ненадежен, а латиняне и турки, с двух сторон нависавшие над последним очагом византийской государственности, в любой момент могли начать (или, вернее, продолжить) экспансию. Это был, без сомнения, самый сложный момент в царствовании св. Иоанна III Дуки Ватаца. Хорошо еще, что в данный момент времени ему удалось установить добрые отношения с сельджуками, но оставался Запад, с которым бороться можно было только через Рим. И император тут же предпринял необходимые меры.
Еще в 1232 г., словно предчувствуя грядущие события, св. Иоанн III дал поручение своему патриарху Герману вступить в переговоры с Римским престолом о возможности заключения унии. Правда, это письмо, переданное папе Григорию IX (1227—1241) с проезжими францисканскими монахами, было написано с позиции равноправного собеседника и вовсе не производило впечатления капитуляции. При всем изобилии почтительных фраз и дружелюбных выражений, оно довольно остро ставило вопрос о некоторых латинских новшествах, не приемлемых для греков. Именно этот термин, вместо традиционного «ромеи», использовал восточный архиерей, и это верное свидетельство тому, что Восточная церковь стала считать себя национальной, греческой – знаковый момент, к которому мы еще не раз вернемся.
Довольно смелая дипломатия царя с Римской курией кажется невероятной на фоне почти абсолютного могущества папства в XIII веке и не очень стабильной власти Никейского императора. Но следует учесть то немаловажное обстоятельство, что новый Крестовый поход против никейцев, которым понтифик мог напугать св. Иоанна III Ватаца, все более и более становился фикцией. Со временем сама крестоносная идея стала получать все более расплывчатое содержание. Да и вооруженные соединения Западной Европы начали отвлекаться на другие цели, например, очень много сил отняла Реконкиста в Испании, где сражалось не менее 50 тысяч паломников из всей Европы.
Иннокентий III еще в 1207 г. объявил Крестовый поход против альбигойцев, что проживали в Южной Франции, и он продлился с перерывами до 1229 г. Хотя данное предприятие слабо коррелирует с нашим повествованием, оно интересно сразу несколькими деталями. Так, в первую очередь обращает внимание то, с каким терпением Римский папа Иннокентий III пытался сохранить мир в Европе и убедить альбигойцев оставить свою ересь. Вовторых, тот факт, что даже такой могущественный понтифик, каким являлся этот предстоятель Римской кафедры, имел довольно условное влияние на европейских государей. Должно быть небезынтересно, что когда апостолик передал Французскому королю Филиппу II Августу буллу, в которой торжественно возлагал на того главенство в грядущем Крестовом походе против еретиков, француз ответит контрпредложением.
В краткой записке, направленной папе, он соглашался отправиться в Южную Францию и разгромить еретиков, но при некоторых непременных условиях. Поскольку он в это время вел войну с англичанами, то король потребовал от папы обеспечить ему мирный договор сроком на 2 года с Иоанном Безземельным, обязать французское духовенство собрать необходимые средства для формирования новой армии для войны с альбигойцами. А если вдруг, специально оговаривал Филипп II, во время Крестового похода англичане нападут на его владения, то он вправе направить на них свою «альбигойскую» армию, а папа не должен ему пенять на прекращение крестоносного предприятия. Иными словами, король был готов воевать с еретиками, но за счет Римского епископа (!)[141].
Другие направления движения, никак не сходные с прежними крестоносными маршрутами, демонстрировали германские рыцари. Около 1230 г. они начали свой знаменитый «Drang nach Osten» и почти полностью свернули операции в Леванте. Поэтому папы нередко оказывались бессильными против этого распыления крестоносного движения, не имея под рукой наличных сил для войны с византийцами[142]. Естественно, никейцы этим активно пользовались, что отразилось на характере переписки между царем и апостоликом.
В обратном послании понтифик обращается не к «Вселенскому» или «Константинопольскому патриарху», как раньше, а к «главе Греческой церкви». Вкладывая в это словосочетание свой, конечно, смысл, явно уничижительный. Тон его письма, в целом доброжелательный, тоже оттеняли обычные сетования на отпадение греческих священников от Римской материцеркви и отдание себя светской власти. Оттого, считал папа, вера греков охладела, а священнический сан находится в упадке.
В самом начале 1234 г. легаты папы привезли из Рима второе послание, написанное в том же духе. Они были встречены с честью и имели семь заседаний с греческими епископами по спорным вопросам, в первую очередь о Filioque. Никейцы настаивали на неизменности НикеоЦареградского Символа Веры, и диспут был настолько острым, что решением св. Иоанна III его прекратили. Затем речь зашла об опресноках, но с тем же результатом. Тогда патриарх Герман предложил созвать Вселенский Собор, но легаты не поддержали его, а просто уехали в Константинополь[143].
На Пасху 1235 г. папские послы были приглашены вновь, но уже в город Нимфей, где находилась старинная резиденция дома Ласкаридов. Однако и на этот раз встреча представителей двух Церквей оказалась провальной по результату. Обе стороны высказывали друг другу претензии, и на упрек патриарха Германа, что его имя вычеркнуто из римских диптихов, последовал дерзкий ответ: «Твоего имени никогда там и не стояло, а о предшественниках сам смотри, кто тому виной».
Тогда греческие епископы сообща написали акт о недопустимости опресноков. Латиняне ответили письменным анафематствованием всех тех, кто не признает Filioque, объявили византийцев еретиками и покинули Собор. Восточные архиереи кричали им вслед: «Сами вы еретики!» Дошло до того, что, проигнорировав приказ царя и патриарха, у легатов отобрали вещи и лошадей, пешком отправив в Константинополь[144].
Поскольку примириться с Римом не удалось, св. Иоанну III Ватацу пришлось бороться с мощными, хотя пока еще разъединенными силами. Разочарованный в результатах минувших переговоров, папа призвал Венгерского короля Беллу IV (1235—1270) и Ахейского князя Жоффруа II Виллардуэна (1226—1246) на помощь Балдуину II и отправил Ватацу резкое письмо, требуя от того подчиниться Латинскому императору. Интерес правителя Ахейи более чем понятен: Жоффруа II был женат на Агнессе, дочери Латинского императора Пьера II де Куртене (1216—1217) и считался потенциальным наследником Константинопольского престола.
