Ты серьезно?
— Вполне.
— Тогда развлекай меня. Покажи свою бывшую.
— У меня нет ее фотографий в телефоне.
— Не притворяйся тупым. В инсте у всех есть фотки, давай посмотрим.
— Ради того, чтобы ты не облевала мне дом, я даже на этот сомнительный шаг готов пойти. Сейчас.
Дима что-то щелкает в телефоне, мне не видно, и я приползаю ближе. Мы сидим почти в обнимку, я этого не замечаю и, как только вижу многочисленные фотки блондинки, вырываю у Димы из рук телефон. Обычный профиль в нежных тонах, много селфи, есть фотки в слишком откровенных платьях и купальниках, фотки с собакой хаски и бокалами вина. На последних девушка уже с другой прической: волосы гораздо короче, кое-где она с парнем, он выше ее, рыжий и неприятный. Сама Лиза интересная, у нее острые скулы и глаза зеленые, похоже, огромные ресницы от природы, еще губы кругленькие, губы, кстати наверняка не свои.
— Ну такое, миленькая, только фотки с вином на балконе и, присев с собачкой на лужайке, признак дурного вкуса, они уже давно вышли из моды, как и ее новая прическа. Эта фотка в вечернем платье самая нормальная, только платье дешевая подделка знаменитого бренда и серьги сюда не всрались. Парень у нее ни о чем, губы накачены не у лучшего косметолога. Да, жопа и сиськи нормальные такие, их она специально и обтягивает чем только можно и нельзя. В общем, среднестатистическая блондинка, которая в лотерее жизни вытянула красивые глазки, зато мозгов уже не хватило. Кто в здравом уме сфоткает свой завтрак в Париже или напишет про Лувр «классное местечко»? Проебала такого мужика девчонка.
Дима смеется, при чем искренне и долго, я же открываю директ. Дима был прав, я выпила лишнего. Начинаю печатать и хихикаю себе под нос.
— Мира, ты что там делаешь? А ну покажи, — он поворачивает мою руку с телефоном и читает: «Привет, классные фотки». — Нахуя ты ей написала?
— Подожди, будет весело. Она разбила тебе сердце, я разобью ее самооценку, тебе понравится.
— Мне уже не нравится. Лиза не ответит, даже если…
— Уже ответила, практически сразу, — загораюсь я и продолжаю печатать. — Девушки не отвечают так быстро тому, на кого плевать. Она жалеет, что уехала, может до сих пор тебя любит.
— И что же она пишет?
— Привет, мы давно не общались, сама много раз хотела написать. Спасибо за комплимент, мне очень приятно.
— А ты что пишешь?
— Чтобы не обольщалась, и ты не успел дописать, что классные фотки были раньше, а сейчас она хуйню, а не прическу сделала, что стилист у нее просто отвратительный. Написала, что лучше бы не в губы вкладывалась, а в прическу нормальную, хотя с такой гармонично смотрится со своим новым парнем-уродом. Еще пишу, чтобы удалила фотку в платье, а то слишком заметно, что подделка «Версаче». О, ответила, что виновата конечно, но ты палку перегибаешь.
— Мира, может хватит? — давится смехом Дима.
— Пишу, что я же не говорю, какая она сука конченая, советую лишь, чтобы не позорилась. Она говорит, что заблокирует нас сейчас. Реально сука конченая, мне было так весело! — начинаю смеяться я, со мной и Дима.
— И зачем ты это сделала? — Дима спрашивает так мягко и даже ласково, что я не понимаю причину.
— Перед тем, как заблокировала, я написала, чтобы поднакопила на подтяжку груди, а то уже с возрастом начинает обвисать, она ведь уже не девочка. Зачем? Не знаю, она заслужила. У нее испортилось настроение, а у тебя поднялось. Поднялось же?
Я поворачиваю голову в направлении Димы, только от пьяной суматохи в голове заваливаюсь. Не упала и хорошо. Я, оказывается, навалилась на Диму, он даже отодвинулся, чтобы моя голова легла к нему на грудь. От него вкусно пахнет, и сильная рука слегка приобнимает меня.
— Поднялось, только не благодаря дуре Лизе.
— Благодаря другой дуре?
— Именно так.
Я смеюсь, и все кружится, не так сильно, как бывало раньше, так немножко. Мне нравится сидеть так близко с Димой, нравится подниматься вместе с его грудью от размеренных вдохов, нравится, что тепло и чувствовать себя крохотной с ним. Мне спокойно, я уже забыла о ссоре с Андреем, забыла свою злость, его ревность. Все перестало существовать, и мне стало хорошо. Как же мне хорошо. Наконец-то я добралась до душевного спокойствия, внутри гармония, и в нее врывается голос Димы:
— Как ты там? Все плывет?
— Еще нормально. Знаешь, что я подумала? Все они неудачники, мать твоя и сестра, которые говорят, что ты ничего не добился, поливают грязью. Ты добился больше них, вот они и завидуют. Говорят, что ты противный и плохой, на самом деле сами злые и неприятные, а с тобой так легко общаться. Ты всегда мне помогаешь, и без тебя мне было бы одиноко. Ты замечательный человек, Дима.
— Спасибо, мне очень приятно.
Мне кажется, что рука Димы обнимает меня еще крепче. Может и кажется, закрываю глаза и позволяю себе распасться на крошечные частички. Виски и хорошая компания излечили мою душу, теперь я вновь могу дышать полной грудью. Из моего персонального мира грез меня выдергивает раздраженный вопль Димы:
— Мира, твою мать, твои волосы просто везде. Они у меня во рту, в носу и лезут в глаза! Пиздец просто!
Поворачиваюсь к нему и так выходит, что нахожусь чуть над ним. Дима все еще обнимает меня, наши ноги сплелись, и я совершенно забыла следить за длинной своего платья.
— У меня есть волосы, и что я с ними, по-твоему, сделаю?
— Можно сделать хотя бы так.
Дима закладывает пряди мне за уши, теперь они не свисают на его плечи. Как же он смотрит на меня. Не моргая, и в этот раз восхищения, которое я иногда замечала, столько, что оно выхлестывается за края. Автоматически прикусываю губы, в другую секунду рука Димы заползает в мои волосы, которые так сильно ему мешали, и он целует меня. Я буквально падаю на него и отвечаю совершенно не нежными поцелуями. Эти поцелуи переполнены желанием, страстью и горечью, у них вкус виски и отчаянья. Дима прижимает меня к себе все сильнее, я же беру его лицо в руки, так целоваться куда удобнее. Под пальцами его колючая щетина, в рот попадают мои волосы, это все неважно, мне хочется еще и еще. Руки Димы сползают с моей спины и ловко забираются под платье. Так сильно мои ягодицы еще никто никогда не сжимал.
На пару секунд Дима прекращает пьяные поцелуи и
