а я отрицательно машу головой.
Не нужно к нам подходить, Олег.
С сомнением смотрю на мать. В сердце разливается надежда. Неужели папа не так уж безоговорочно доверяет Шершневу?
И то, как сейчас смотрит мама… Словно ощупывает каждый миллиметр моей кожи. Ищет то, что может ее испугать. Строго и безапелляционно изучает меня так, что я уже совсем на нее не злюсь.
Я благодарна.
Почему-то именно сейчас я ощущаю мамину защиту. И от этого становится легче.
— Я все придумала, — быстро шепчет она, стоит Шершневу сойти с места. — Не волнуйся. Я не дам тебя в обиду.
— Тебе же так нравится Олег. Что изменилось?
— Все, доченька. Все изменилось.
В этот момент решительность в ее глазах завораживает. Из маленькой, но твердой женщины, она внезапно превращается в львицу.
— Ираида Васильевна? — Шершнев оказывается рядом со мной в момент, когда мама отпускает мою руку.
Она поправляет безукоризненную прическу и посылает свою самую очаровательную улыбку Шершневу.
— Олег, спасибо вам огромное, — мама одергивает рукава пальто и смахивает невидимые пылинки. — Вы — наш спаситель.
Ладонь Шершнева мягко ложится мне на талию, мгновенно прожигает плотную ткань и оставляет след на пылающей коже. Нервно облизываю губы, когда Шершнев притягивает меня ближе, практически вдавливает в себя.
— Нам пора на работу, — верчусь, пытаясь выбраться из непрошенных объятий. — Олег, мы уже опаздываем.
Мама изумленно округляет глаза.
— Подождите, какая работа? А как же наша сделка?
Застываю и недоуменно смотрю на мать. Затем на Шершнева.
Олег явно недоволен тем, что мама заговорила на эту тему при мне.
Неужели эта сделка и есть часть ее плана?
— О чем речь? — хмурюсь и в упор смотрю на Шершнева.
Но тот молчит. Только кидает косые взгляды на мать. Которая, похоже, полностью оставляет где-то далеко все инстинкты самосохранения. Ибо в следующий момент выдает.
— Дорогая, а Олег тебе разве не рассказывал? Он хочет выкупить наш дом у банка.
— Ираида Васильевна, — цедит Шершнев сквозь зубы, пока я пытаюсь прийти в себя от покосившейся меня новости. — Это должен был быть сюрприз.
С трудом втягиваю воздух. Ноги подкашиваются, а удержаться на месте стоит больших усилий. Я цепляюсь за лацканы пиджака Шершнева и пытаюсь не выдать свой страх.
Если он получит наш дом — все будет кончено.
— Дорогая, тебе не хорошо? — мама подхватывает меня под локоть, пока Шершнев сканирует мое лицо. — Это же чудесная новость.
— Да и от моей квартиры ты не в восторге, — тянет Шершнев, удерживая меня в руках. — Будем жить в твоем доме.
До меня медленно доходят слова матери. Так вот значит как она собирается следить. И будь все на самом деле так, как они думают — я была бы рада.
Только все иначе.
Вместо того, чтобы помочь, мама, сама того не подозревая, отрезает мне путь к отступлению.
Голова кружится, а перед глазами летят цветные пятна.
— Лен, ты меня пугаешь, — обеспокоенный голос Шершнева достигает сознания. — Давай врача?
— Не нужно, — резво мотаю головой. — Все в порядке.
— Тогда в чем дело?
В голове крутится тысяча и одна мысль. Я мечусь между тем, чтоб сослаться на самочувствие и кинуться бегом звонить Лазареву или просто натянуть лживую улыбку и сказать, что все нормально.
Ни в одну из этих версий Шершнев не поверит. Потому что все они — ложь. Ее он чувствует, как акула каплю крови. За тысячу километров.
Гул в ушах нарастает, а паника накрывает с головой.
Страх быть разоблаченной так быстро обжигает кончик языка.
Решение приходит само.
— Я не хочу, чтобы ты выкупал наш дом, — не придумав ничего лучше, говорю все прямо в глаза Шершневу.
Мама охает, а Шершнев хмурится и трясет головой.
— Лена. Если это не сделаю я — рано или поздно дом выкупит кто-то другой. И твои родители потеряют крышу над головой.
— Я знаю, — выпрямляюсь и зло отталкиваю Шершнева. — Но я уже сказала свое мнение.
— У тебя сегодня со слухом туго? — маска Шершнева не выдерживает и трескается по швам. — Ты хочешь превратить своих родителей в бомжей?
— Будь добр, услышь меня, Олег, — спокойно беру ошеломленную мать за руку. — Я не хочу, чтобы это был именно ты. Мне твоей помощи с отцом достаточно с головой. А как помочь своим родителям с домом — я разберусь сама. В конце концов, у меня тридцать процентов акций вполне успешной фирмы.
Ноздри Шершнева яростно раздуваются, а зеленые изумруды сияют безумным блеском. Но я стою, крепко держа мать за руку.
Она придает мне уверенности и стойкости сейчас.
Что ты думал, Шершнев? Что все будет по-твоему? Как бы не так.
— Сделка отменяется, Ираида Васильевна, — рявкает Шершнев и резким движением поправляет пальто.
Глава 24
До работы мы добираемся в полной тишине.
В воздухе напряжение, что можно резать ножом.
Червячок вины пробирается в мозг, но я решительно трясу головой.
Плевать. Я и не собираюсь облегчать Шершневу жизнь.
Но мой жест Олег воспринимает по своему.
Его ладонь внезапно накрывает мою, как только авто останавливается на парковке.
— Все будет в порядке, Лен. Семен Вениаминович сильный и упертый, а это самое главное. Остальное сделают специалисты, — его пальцы сжимают мои, а я инстинктивно сжимаю их в ответ. — Его вытащат.
Губы поджимаются сами. Словно бессознательно блокирую потенциально возникающие слезы. Жар бросается к щекам.
Отворачиваюсь к окну. Не хочу, чтобы он видел мою слабость.
И тем не менее, ощущаю облегчение.
Наконец-то в целом мире нашелся кто-то способный мне помочь.
— Ты, Шершнев, хоть и скотина порядочная, — выдыхаю, обдавая облачком тонированное стекло. — Но я правда тебе благодарна.
— Подумай насчет дома, — хрипло выдыхает Шершнев, а в отражении видно, как он трет подбородок. — Там привычная для тебя атмосфера. Да и твои родители будут рядом.
— Может, я не хочу с ними жить? — нервно пожимаю плечами.
Опасная тема дома вновь повисает в воздухе.
Да и я не дура. Прекрасно понимаю, что не сегодня — завтра найдется покупатель.
Нужно срочно созвониться с Лазаревым и понять, как действовать.
Кожаная обивка скрипит и отвлекает от мыслей. Шершнев ерзает.
Похоже, что нервничает.
— Слушай, я знаю, что бываю резковат. Ты, знаешь ли, тоже не подарок, — изо рта непроизвольно вырывается смешок. — Но с этим нам придется жить. Не стоит отметать здравые предложения только потому, что тебе кто-то не нравится.
— Мне предложение не нравится, — набрав в грудь побольше воздуха, выпрямляю спину. — Раз уж у нас такой честный разговор. Я не ощущаю себя то в безопасности рядом с тобой. А если в пределах твоей досягаемости всегда
