я должен думать, где тебя носит?
— Не беспокойся, ночевала, — слышу спокойный голос. — Я просто задержалась, было много работы.
Я прохожу к холодильнику, открыю его и достаю продукты — двигаясь без стеснения и позволяя Мыши как следует себя рассмотреть. На столе сыр и хлеб — для меня этого точно недостаточно.
— Предупреждаю, — замечаю сухим тоном, — вздумаешь мне изменять — убью. И пес твоего отца не спасет.
Вслед за удивлением на ее губах неожиданно появляется подобие улыбки — просто уголки губ приподнимаются так, словно она услышала что-то глупое и не стоящее ее внимания. Она вновь отворачивается к окну, отвечая совсем без страха:
— Не смеши, Борзов, и не строй из себя Ромео. Чтобы изменить, нужно стать близкими людьми и проникнуть в душу. Нам с тобой это не грозит.
Что ж, если она не поняла, придется разъяснить еще раз.
— Я тебя предупредил, ж-жена.
— Значит, я тоже могу тебя убить? — похоже, сегодня я ее веселю, потому что она вновь смотрит на меня и даже приподняла бровь. — Исходя из твоей логики?
Я захлопываю дверь холодильника и прохожу у нее перед носом. Сажусь за стол. Взяв в руки нож, нарезаю мясо. Анжелка в подобные минуты вертится вокруг лисой, пытаясь угодить, если не прогоню, а эта стоит не шелохнется.
— Не перегибай, Джульетта. Я — это другое дело. Мои отношения с женщинами тебя не касаются.
Я жду, что она возмутиться. В это утро я уже ее ненавижу и мне нужна новая порция адреналина, чтобы выплеснуть злость, рвануться в клетке и жить дальше. Но слышу лишь равнодушный ответ — сухой и бесцветный:
— Мне плевать, с кем ты спишь. Хоть с резиновой куклой.
— Что?!
Мгновение и я нависаю над ней. Уперев руку в фрамугу окна, придвигаю ее к нему вплотную. Оказывается, у моей Мыши есть редкая способность меня завести. И, наклонившись к ее лицу, я собираюсь это проверить:
— Думаешь, мне это нужно?
***
Вблизи под бесцветными ресницами серые глаза Марины, как яркий сполох — неожиданно живой и манкий. От нее приятно пахнет, но губы сомкнуты и обманываться не стоит — она знает ответ.
В стекло ударяется камень. Еще один, уже сильнее… и я внезапно вижу за окном Макара. Прямо во дворе.
Он стоит в паре шагов от дома, вскинув руку с пистолетом в руке, и целится в меня. На то, что он промахнется — надеяться не стоит. Но он зря думает, что я испугаюсь.
Ублюдок. Когда-нибудь я поквитаюсь с ним за это. И с его хозяином тоже.
Я перевожу взгляд на девчонку.
— Ты не ответила, Мышь.
— Нет, — ее голос звучит глухо, но твердо. — Но уверена, суть ты уловил.
— Ты тоже, надеюсь, меня поняла. И чтобы была дома вовремя!
Я отталкиваюсь от окна и возвращаюсь за стол. Говорю за секунду до того, как взять в руки хлеб и вгрызться в него зубами:
— А сейчас сделай мне кофе, большую чашку. Я люблю сладкий и черный.
— Ты не сказал «пожалуйста».
— Обойдешься! Тебе теперь по статусу положено.
Она ничего не отвечает. Просто споласкивает в мойке кружку, ставит ее на место и уходит. Сначала из кухни, а потом из дома. Через пару секунд показывается во дворе с сумкой в руке, и направляется к машине, сверкая над туфлями-лодочками стройными лодыжками.
Даже жалко, что она не слышит, как через мгновение барный табурет отрывается от пола и врезается в окно, разбивая последнее на осколки.
Сука! Чертова холодная сука! Но я это запомню.
***
Планы на день сорваны, да и на вечер тоже. Дед взбеленится не меньше моего, если узнает, что в его отсутствие я разнес ему дом. И мне приходится вызвать монтажную бригаду и заплатить за работу вдвойне, чтобы окно заменили до вечера и не задавали лишних вопросов. Эти вопросы мне и самому не дают покоя, как не дает покоя непреходящая злость на Мышь. Но настроение дерьмо еще и потому, что бардак в гостиной приходится убирать самому — будь проклята моя упертая женушка!
Она возвращается поздно, вновь наплевав на предупреждение. Я стою в кухне и смотрю в окно, сунув руки в карманы штанов, наблюдая, как на дороге появляется белый «Ниссан» и тормозит у обочины. Мышь выходит из него — тонкая тень, и идет к дому, даже не оглянувшись на приставленного к ней крепкого типа, который вышел из машины и поплелся следом. Проводив до ворот, остался стоять и ждать, пока дочь его хозяина пересечет двор и войдет в дом. И только выцепив меня в окне хмурым взглядом, выждал минуту, и уехал.
Сдал с рук на руки. Такой же цепной пес ее отца, как я сам. Вот, правда, моя удавка связала нас с Корнеевым куда как крепче.
Марина входит в дом тихо, крадется так, что ее шагов почти не слышно. Оставив холл в темноте, пересекает гостиную и закрывает дверь в свою комнату. Включает боковой свет — мне видно это по светлому пятну, которое тут же падает на мощеный каменной плиткой двор.
Ужинать не идет — как же, рылом и манерами ей муж не вышел, ну и плевать. Видеть ее нет желания, только душу вытрясти и сломить гордыню в глазах.
Проводив «Ниссан» долгим взглядом, я разворачиваюсь и ухожу к себе.
Постель широкая и стылая, в доме тишина, и мысли о девчонке за стеной не дают покоя. Но ничего, завтра в зале я надеюсь сбросить всю злость, что разъедает душу.
И правда, уж лучше резиновую куклу отыметь. Черт!
Глава 10
Я просыпаюсь рано и сразу же уезжаю в боксерский клуб, оставив Мыши дубликат ключей от дома на кухонном столе. Если бросит дверь открытой — вернусь и шею сверну, даже ее здоровяк не поможет. Дед свое добро бережет, пусть оно и куплено на мои деньги, и здесь эти правила уважают.
Я возвращаюсь в пустой дом в шесть часов вечера, измотанный тренировкой и изрядно уставший. Дверь открываю своим ключом — с этим экзаменом женушка справилась, но ужина нет, нихрена нет — Анжелка и та лучше старалась, и только силой воли я удерживаю себя от того, чтобы не разнести еще что-нибудь к седым монахам.
Хороша же у нас семейка! Значит, это она и есть — месть Стального Босса?
