ради того, чтобы быть в курсе, что происходит в стране, что движет людьми и не затевает ли кто государственный переворот.
— Да, именно об этом, — несколько недовольным тоном ответил собеседник.
Ему явно не понравилось, что я назвал вещи своими именами. А я не видел смысла играть в интриги.
— Было бы неплохо, если бы вы представились, — заметил я, все еще не озвучивая своего решения.
— Меня зовут Маэстро, Иван Владимирович, — со значением произнес мужчина.
Как будто это что-то должно было мне сказать. И сказало, конечно, но кроме того, что человек на той стороне связан с очередными бандитами, другой информации мне это не дало.
— Вы играете на скрипке? — уточнил я, решив прояснить все до конца.
— Нет, Иван Владимирович, я по другому профилю. Что скажете, если я приглашу вас в ресторан «Соль и перец» для делового обеда? Насколько мне известно, заведение в каком-то смысле стало для вас знаковым.
Я взглянул на часы, висящие на стене.
— Хорошо, вы меня заинтриговали, я приеду.
— Тогда ровно в полдень?
— Да, господин Маэстро, увидимся в ресторане, — ответил я, и в трубке тут же раздались короткие гудки.
Вот и начал формироваться план на день. Но это будет только через три часа, а пока есть время задуматься о собственной безопасности, раз особняк я немного защитил.
Продавать артефакты я не могу по закону, и вся система сделана так, чтобы никто не решился брать меня в компаньоны. Но делать их для себя и даже не ставить родовое клеймо — сколько угодно. Пока я не передаю их третьим лицам, никаких проблем с законом.
Итак, у меня может быть несколько предметов, которые я, будучи дворянином, могу носить где угодно. Прежде всего, это родовой перстень с гербом Моровых. На него я хочу наложить динамический щит.
Простое заклинание, отклоняющее любые приближающиеся к владельцу предметы. В этом мире распространено огнестрельное оружие, причем, как показывает практика, власти не могут его контролировать в должной мере. Значит, защита от пуль — первое, о чем мне стоит беспокоиться.
Инструменты у меня есть, ингредиенты — тоже. Дело только за временем и усердием.
Так что, допив кофе, я приступил к работе в гараже. К исходу часа у меня была завершена заготовка, оставалось лишь влить в нее магию, закрепив чары. На обратной стороне кольца, как раз напротив герба Моровых, красовался ритуальный рисунок в форме октагона. Внутри фигуры проходили линии, заполненные порошком из измельченных практически в пыль изумрудов и рубинов.
Камни вообще, и драгоценные в частности, являются отличным вместилищем для магических структур. Расположение в правильном порядке позволяет совместить сильные стороны разных материалов. Так-то можно было бы обойтись одним видом порошка, но тогда динамический щит вышел бы слабее. Однако у каждого такого заклинания, встроенного в предмет, есть определенный предел, когда увеличивать количество ингредиентов становится уже бесполезно.
Влив в рисунок собственную силу, я с удовольствием полюбовался на переливающиеся красно-зеленые линии. Свечение длилось всего пару секунд, после чего превратилось в черный узор, единый с металлом перстня.
Надев его на палец, я несколько раз сжал и разжал кулак. Первый личный артефакт был готов. Правда, от накопленной в резерве магии остались жалкие крохи, но это дело наживное.
Учитывая местную специфику, динамический щит выиграет мне достаточно времени, чтобы я смог добыть некоторое количество жизненной эссенции и восполнил потери. А перезаряжать артефакт совсем не так дорого, как его создавать. Уже сейчас расход на полный заряд родового перстня чуть больше процента, а с ростом моего резерва, затраты станут еще незначительнее.
Казалось бы, почему тогда таких щитов не делают представители силовых структур и организованной преступности? Ответ на самом деле прост: этого заклинания здесь не знали.
Земляне активнее всего развивали стихийные школы, практически наплевав на чары, не связанные с нанесением прямого ущерба. Например, огненную стену или воздушную здесь встретить можно много где, а вот динамический щит, работающий на принципах других законов, это синтез трех школ волшебства, и ни одна из них со стихией не связана.
Глупое решение упереться в стихии, но когда-то именно оно позволило сформироваться здешнему миру. А отходить от привычных канонов и традиций — всегда сложно. Тем более когда ты совершенно не представляешь, как это сделать.
Собственно, именно по этой причине я и уверен, что мои артефакты будут пользоваться спросом. Я могу предложить то, чего этот мир еще не знал. И о чем многие даже мечтать не могли.
Да, пример Легостаевой намекает, что не все так просто. Однако тайны, которые хранятся внутри отдельных родов, мне конкуренцию не составят. Эти знания разобщены, и их владельцы не обмениваются семейными секретами.
А я знаю о волшебстве все, даже не имея доступа к этим фамилиям.
Взбодренный успехом, я навел порядок в гараже и, вновь переодевшись в мотоциклетный костюм, завел двигатель своего двухколесного коня. Звук мотора мне нравился, как и предвкушение скорости, плещущее в крови от одной только вибрации сильного аппарата в моих руках.
До ресторана добрался как раз вовремя. Припарковавшись на том же месте, что и в прошлый раз, я снял шлем и несколько секунд прислушивался. Но нет, вокруг все было спокойно.
А единственным на парковке, кроме меня, оказался черный автомобиль представительского класса немецкого производства. Дорогая игрушка, надо полагать, принадлежала Маэстро, которого я уже видел в магическом зрении внутри заведения.
Как и еще пятерых крупных мужчин, рассевшихся вокруг своего начальника так, чтобы при опасности прикрыть его. Ну, или подобраться к его собеседнику.
Поставив мотоцикл на подножку, я направился к крыльцу ресторана. Дверь услужливо открыл один из охранников Маэстро. Мужчина двух метров роста, с непомерно широкими плечами и невозмутимым лицом, поклонился.
— Иван Владимирович, хозяин ждет вас, — грубым голосом произнес он, отступая в сторону.
Я кивнул, проходя внутрь и, не делая попытки оглядеться — все увидел еще снаружи — направился прямиком к сидящему за столиком в центре ресторана седому полноватому мужчине в очень дорогом полосатом костюме — по последней моде.
Маэстро производил впечатление ушедшего на покой боксера. Еще не растерял форму окончательно, но уже не изматывает себя тренировками. При этом готовность замордовать оппонента собственными руками, презрев боль и травмы, оставалась отпечатком на лице. Было ему слегка за пятьдесят, и левый глаз не открывался до конца — веко чуть нависало, застилая обзор.
Когда мне оставалось три шага до стола, он поднялся на ноги и слегка наклонил голову.
