исключено, — честно ответила Вика. — Но скажи мне, если произошло обычное несчастье, без насилия, может ли такая пуговица отвалиться?
— Почему бы и нет? Плохо держалась, вот и…
— А если это случилось не на самом месте происшествия, а немного в стороне?
— Приспичило мужику, расстегнул штаны… Ну что я тебе рассказываю? — Илья вдруг смутился.
Вика слегка приуныла, хотя сама не понимала, почему и что ей за дело до чужого трупа.
— Наверно, ты прав. Зря я не отдала ее Сычеву.
— Теперь уже и не отдавай, — неожиданно посоветовал Илья. — Все равно от этого ничего не изменится, только гнев на себя навлечешь.
У Вики в памяти всплыло лицо участкового, когда он понял, что они с Кристиной подслушивали, и решила, что ненавидеть ее сильнее, чем ненавидят сейчас, вряд ли можно… «Черт, еще предстоит разговор со Львом», — вспомнила она.
— Продашь мне свои пионы? Или что там еще у тебя наименее колючее?
* * *
Лев цветам не особенно обрадовался, но, вопреки опасениям, драться ими не стал и даже великодушно пустил Вику в ее собственный дом. Выглядел он предельно хмурым и к разговору явно не был готов, однако чувствовалось, что уже начинает отходить.
— Купил немного шмотья, — угрюмо сообщил он, кивнув на пакет в коридоре. — Там и мое, и твое, а то неприлично уже в одном и том же ходить. Спать буду в гостиной на диване, а ты — где хочешь.
В его словах ощущался неприкрытый намек на бочку, но Вика решила пока не поднимать эту тему, чтобы снова не дошло до серьезного скандала. Когда Лев удалился в гостиную, она взяла пакет с вещами и направилась в кабинет деда, надеясь наконец побыть наедине со своими мыслями.
Итак, что получается? Во-первых, ей звонит друг детства, который бесследно исчез вместе с двумя братьями. Во-вторых, у нее без видимых причин начались странные обмороки. В-третьих, все это может быть как-то связано с пропажей Васи и свежим трупом, в истории с которым Сычев не видит ничего криминального. Осталось только выяснить, что можно причислить к фактам, а что — к игре ее воображения или, скорее, к состоянию здоровья. Если бы Лев знал чуть больше, чем знает, он уже вез бы ее в клинику с мягкими стенами, и винить его в этом было бы сложно.
Вика старалась сосредоточиться, размеренно вышагивая от окна к шкафу и обратно, но мысли путалась, а зарождавшаяся где-то внутри паника потихоньку брала верх. Неужели с ней и правда что-то не так? Можно ли всерьез поверить, что в трубке отключенного телефона она слышала голос давно пропавшего ребенка?
Если допустить, что с ней общался призрак, то это означает, что мальчишек тогда убили, они не успели повзрослеть. Но в принципе в их смерти и так не было сомнений, иначе уже объявились бы. С другой стороны, что мешало призраку позвонить раньше? Он же бестелесен и творит что хочет, но почему-то молчал целых двадцать лет. Даже если представить, что дело в этом кошмарном телефоне, то ведь и он здесь был. И дед… Дед наотрез отказывался выкинуть проклятый аппарат, хотя она его об этом неоднократно просила. И, помнится, даже предлагала свои карманные деньги, чтобы купить новый.
Вика присела на подлокотник кресла, уперлась руками в колени и уставилась в пол. Был он в многочисленных потертостях и царапинах, которые будто сливались в причудливый узор и расползались все дальше и дальше… Неужели дед тоже это слышал? Может, потому и пил? Но зачем тогда хранить телефон, зачем оставаться жить в этом доме? Лев сейчас сказал бы, что дед погубил мальчиков, а потом мучился чувством вины и хотел чем-то себя наказать, только так наказывать себя просто невозможно, даже думать о подобном нельзя!
Вика потерла лицо руками, огляделась в поисках того, за что можно зацепиться, чтобы отвлечься, и вспомнила про пакет с одеждой. Привести себя в порядок и правда не мешает: рисковать с водными процедурами больше не хочется, а вот избавиться от грязных вещей — самое то.
Она вытряхнула содержимое пакета прямо на пол, с удовольствием отметила, что Лев прекрасно знает ее вкус, и потянулась было за широкой футболкой с капюшоном, когда вдруг заметила джинсы. Ничего необычного в них не было, даже фурнитура казалась вполне стандартной. Стандартной именно для джинсовой ткани. А не для простеньких брюк цвета хаки, в которые был одет труп.
Вика почувствовала сильный жар в районе шеи, дыхание замедлилось, ладони вспотели. Дрожащей рукой она достала найденную у муравейника пуговицу и уставилась на нее округлившимися глазами. Только сейчас она осознала то, что должна была понять еще в лесу: деталь отлетела не от одежды жертвы, а от чьей-то чужой.
Конечно, пуговица может быть ничего не значащим мусором, могут быть десятки других объяснений, как она оказалась у муравейника… Но что, если пуговица принадлежала убийце, с которым волонтер боролся перед смертью? А зачем преступнику труп, да еще с возможными уликами? Затем, что несчастному мужчине удалось найти Васю.
Вика быстро переоделась и выскочила на улицу, еще не совсем понимая, что будет делать.
Значит, так. Волонтер искал ребенка в лесу, там дальше вроде бы болота, правее — заброшенная деревня, но от нее уже двадцать лет назад почти ничего не оставалось. Да и наверняка это место не раз проверяли. Тогда водонапорная башня, которая позади деревни, там, кажется, была какая-то пристройка…
Вика потрясла головой, будто надеясь, что извилины зашевелятся, и вслух себе возразила:
— Нет, там все уже осмотрели, не могли не осмотреть.
— Опять кто-то невидимый? — Судя по голосу, Лев даже не удивился ее восклицанию. Как он умудрился подойти настолько бесшумно, оставалось загадкой, но сейчас это мало ее беспокоило.
— Не хочешь прогуляться? — спросила она.
— Куда?
— На развалины старой деревни. Ну давай, интересно же!
— Эту мысль тебе подсказали голоса из телефона? — с подозрением протянул Лев.
— Нет. Хочу посетить места моего детства, только и всего.
— Это далеко? Скоро будет смеркаться.
— Ну и ладно, одна схожу, — заявила Вика, прекрасно понимая, что на него это сразу подействует. Зачем ей так нужна компания Льва, она не знала, но идти одной не хотелось: уж лучше слушать его мрачное пыхтение
