Книга Морковка для босса - Мария Зайцева

— Платон сегодня не ночует дома, точнее так скажем, он вообще редко появляется…

Ого…

Нет!

ОГО!

— Потрясающе! Я хочу твои пельмени, Крис! — улыбнулся я и потащил немного смущенную Кристину к машине, пока не передумала и не откатила самолепную пельменную инициативу обратно.

Я не дурак, чтобы отказаться от такого предложения.

И вот теперь, после недолгой дороги, с любопытством оглядываюсь по сторонам.

Квартира трехкомнатная, на седьмом этаже, в новом доме.

Покупал ее еще папа Кристины и Платона. Но папа умер, не выплатив до конца ипотеку, а Кристина окончила университет только-только. У неё два образования, оказывается, она ещё и педагог. И, пока училась, работала учительницей. Сколько получают учителя, ни для кого не секрет, поэтому понятно, что ипотеку она не тянула. Платон поступил сам в университет, на бюджет, но лекции не посещает, прогуливает, засранец, поэтому ему не светит ничего, кроме армии по весеннему призыву. И он уже в горячую точку, в целом, готов уйти, прямо как мой друг Русик…

Аналогия бьет по сердцу, и я думаю, что никуда Платон не пойдёт, с этим можно разобраться. В конце концов, надо с маркетологом пообщаться, возможно, есть программы поддержки молодых специалистов от компаний. Гранты всякие и прочее. Решим вопрос. Образование, пусть и платно, но парень получит.

Мне историю своей семьи рассказала Кристина еще по дороге домой.

Она вообще выглядела возбужденной и немного нервной, потому и болтала. На брата жаловалась, но чувствовалось, что любит его безумно, что они очень близки.

Меня эта искренняя теплота в голосе и во взгляде Кристины подкупила и заворожила даже.

На полу светлый ламинат. Стены жёлтые. Я теперь знаю, почему. Всё в умиротворяющей пастельно-жёлтой гамме. Кухонька небольшая, уютно и чисто. Большое окно с видом на соседние высотки и светящийся в ночи огнями широкий проспект. Гостиная с выходом на застекленную лоджию. Санузел совмещенный. Все скромно, но мило. И находиться в квартире приятно очень. Возможно потому, что всё новое… А может потому, что продумано до мелочей все, создан уют.

У неё даже тарелки с мелким жёлтым орнаментом.

— Это испанские, мама, когда была жива, купила мне в приданое. — Кристина ловит мой взгляд на посуде, улыбается светло и чисто.

Ей идет эта улыбка, эти цвета, эта кухня и квартира.

И мне ужасно хочется приобщиться к ее миру, стать своим тут. Все же, есть что-то внутри странное, жаждущее тихого места, где можно снять костюм, уложить голову на мягкие женские колени, позволив тонким пальчикам ласково перебирать волосы, и расслабиться, наконец.

Приходит острое понимание, насколько сильно устал. Задолбался. Эта гребаная гонка, эти бабки, договоры, аренды, люди, люди, люди… Тишины хочу.

И самолепных пельменей.

— Пора замуж выходить, раз приданое достала, — я усмехаюсь, рассматривая, как Кристина в миленьком фартуке закидывает в кипящую воду самолепные пельмени.

— Так не зовут, — поддерживает она шутку, не поворачиваясь, помешивая пельмени.

— И хорошо, — говорю я, подходя ближе и вставая за ее спиной.

Кристина маленькая, без каблуков совсем малышка, и русая макушка пахнет свежо и уютно.

Наклоняюсь ниже, неосознанно совершенно, и в этот момент она поворачивается и поднимает на меня свои потрясающие глаза. В них удивление и легкая обида:

— Почему хорошо? — спрашивает она.

— Потому что ты свободна сейчас, — отвечаю я и накрываю ее губы поцелуем.

Кристина слабо ахает, вздрагивает в моих руках и, кажется, хочет отстраниться, но я не позволяю. Оглушенный чистой нежностью ее губ, я усиливаю напор, обнимаю ее, притягиваю к себе и с увлечением исследую доступные мне владения.

— Игорь… Боже… Ох… — она подрагивает от каждого прикосновения моих губ, но не отталкивает больше, покорно позволяя себя ласкать, целовать, чуть прикусывать шею в самых сладких местах. Это так нежно и одновременно горячо, что я совсем теряю осторожность, прижимаю ее к себе сильнее, упиваясь чистотой и свежестью. Она реагирует так, словно у нее мужчины никогда не было, неопытная и очень искренняя, и это подкупает. Завораживает. Её хочется трогать, не торопясь, распаковывать, как самый дорогой, самый желанный подарок. Сейчас во мне нет той дикой похоти, пьяной и безбашенной, что будит Морковка, нет острой болезненной страсти, разрушающей, всепоглощающей. Сейчас я — первооткрыватель, исследователь. И это совершенно новое для мне чувство.

Конечно, я далек от мысли, что Кристина — девственница, но уверен, что опыт с мужчинами у нее совсем небольшой.

Очень нежная она, очень стыдливая. И растерянная.

Не сопротивляется, но и не активничает. Не трогает меня жадно, не лапает, не лезет в брюки. Просто неловко сжимает пальчики на моих плечах, позволяя себя целовать, раскрываясь податливо и искренне.

И меня это заводит! Невозможно заводит!

Настолько, что уже не совсем соображаю, что делаю. Верней, все я соображаю, конечно, но вот планы повременить, не гнать лошадей, не торопиться… Похер на них!

Такая нежная, чувственная девочка в руках! Как тут останавливаться?

Я успеваю только выключить конфорку с кипящими на плите пельменями, затем подхватываю Кристину на руки и несу в комнату.

Типовая планировка не позволяет ошибиться с маршрутом.

Спальня у Кристины аккуратная и миленькая. И, наверно, тоже выстроена в правильных, психологически выверенных тонах. Но самое главное, в ней есть кровать. А все остальное — побоку.

На желтом покрывале Кристина смотрится невероятно горячо. Чуть растерянная, зацелованная, затисканная, взволнованно дышащая. Конфетка. Игрушка для больших мальчиков.

Поиграем!

— Игорь, я не думаю, что… — начинает она, явно пытаясь образумить меня. А у самой глаза блестят возбужденно. И губы облизывает так, что поневоле самые развратные картинки в голове появляются.

Я торможу, медленно стягивая с себя пиджак и рубашку следом, по-варварски, прямо через голову.

И Кристина застывает, изучая меня внезапно ставшими совсем темными глазами. Зрачки расширены, взгляд скользит по моему торсу, туманится желанием.

Мне это очень нравится, такая неприкрытая, беззащитная искренность. Кристина — не хищница Морковка, не кошка дикая. Она — беззащитная лань, с огромными перепуганными глазами. И я ее сейчас съем!

Наклоняюсь, упираю ладони по обе стороны от ее головы, смотрю серьезно. Потому что это на Морковку я набрасывался, не спрашивая разрешения, там все было понятно. А здесь так нельзя…

— Хочу тебя, Крис, — шепчу я, возбужденно дыша, втягивая запах ее кожи, нежничая… Соблазняя.

Так давно не соблазнял женщину! Такое новое, необычное ощущение! Кайф…

— Хочешь меня?

А это переломный момент. Сейчас она может все откатить назад, из ложной стыдливости, растерянности и прочих надуманных бабских причин. И мне этого нельзя допустить. Вот такой парадокс: спросить я обязан, а затем