По дорожкам брели безликие люди. Безликими они были в прямом смысле этого слова: лиц у них не было. Это было необычно, и мальчику потребовалось некоторое время на то, чтобы привыкнуть к такому зрелищу. Хорошо, что такое возможно только во сне! В реальной жизни люди без лиц внушали бы ему настоящий ужас. Впрочем, и сейчас это зрелище отбивало у него желание исследовать мир вокруг, хотя торчать на одном месте было как-то глупо.
Слетаю-ка я к Бранимиру! — решил Рилинд. — Его-то лицо будет на месте!
Такую уверенность мальчик объяснил себе тем, что они же друзья! У друга не может отсутствовать лицо по определению!
Рилинд взмахнул руками и полетел. Чем дальше он улетал от своего дома, тем больше искажался мир вокруг, и знакомый путь к другу всё менее и менее походил на реальный. Это начало беспокоить Рилинда, он замедлил полёт. Или его скорость сама замедлилась? Рилинду показалось, что взмахивать руками стало труднее, словно воздух стал более плотным. Паника ухватила мальчика за сердце. Он попытался лететь быстрее, но обнаружил, что вместо этого замедляется, а потом вообще завис на одном месте. Мир же вокруг стал растекаться, окончательно теряя хоть какие-то очертания, смешивая все свои цвета в единую массу.
И тут Рилинд резко проснулся. Ему было жарко, дыхание его было частым, сердце колотилось в груди. Он осмотрелся по сторонам. Всё в порядке: он в кресле в гостиной, где и уснул, а из кухни доносятся голоса родителей. Он тронул рукой подлокотник кресла, на котором спал, и рука ощутила его жесткость. Это был реальный мир, без тех ужасов, которые он только что видел во сне. Память тут же услужливо нарисовала ему людей без лиц. Рилинд решительно вскочил и пошёл в ванную, чтобы смыть холодной водой остатки кошмара. После этого он не захотел оставаться один, а пошёл к родителям на кухню. В какую-то жуткую долю секунды ему показалось, что папа и мама не увидят его, но это оказалось не так, и спустя полчаса Рилинд и думать забыл про свой сон.
Вечером праздничный стол семьи Ругова был уже не таким, как год назад. Цены взлетели до небес, а заработная плата или не выплачивалась, или выплачивалась частями. Маме на работе вообще выдали заработок натуральным продуктом: мешок муки, мешок сухого молока и консервы.
Как всегда, дверной звонок и телефон были заранее отключены, с дедушками и бабушками они пообщались ещё утром. Рилинд в этом году даже не заикался о том, чтобы сходить в гости к Бранимиру и у него встретить Новый год, да тот и не приглашал его. В семьях обычных граждан на счету каждый динар, и гостям были не рады.
Полночь! Три бокала: два с шампанским и один с детским напитком, — звякнули друг о друга и послышались невесёлые пожелания счастливого Нового года. Как говорится, надежда умирает последней.
Глава десятая
Был май 1990 года, ситуация в стране продолжала ухудшаться. Части Югославской Народной Армии, базирующиеся в Словении и Хорватии, начали принудительное разоружение местных национальных ополченцев, и дело почти дошло до прямого боевого столкновения. Обстановка в мятежных республиках накалилась до предела. В той же Хорватии местные органы власти приступили к увольнению сербов из местных правоохранительных органов, администрации и государственных компаний. Стали появляться исторические хорватские символы и знаки отличия, использовавшиеся ранее хорватской фашисткой ультраправой организацией, известной, как Усташи. Хорватские сербы стали опасаться геноцида.
У Мерджима была утренняя смена в больнице, Ерта была на работе, а Рилинд — в школе.
— Доктор! — позвала медицинская сестра Мерджима к себе придерживая приоткрытую дверь в кабинет. — Сюда, пожалуйста!
Мерджим молча направился к ней. Войдя в кабинет, он увидел на стуле женщину в рваной пыльной одежде с многочисленными ссадинами и кровоподтёками. И хотя она сильно пострадала, сидела на стуле самостоятельно.
Здравствуйте, — поздоровался врач с пациенткой. — Что случилось? — вопрос был адресован медсестре.
ДТП с велосипедом, — ответила та.
Наезд?
Нет, — покачала головой медсестра. — Пациентка ехала на велосипеде по проезжей части, её подрезал автомобиль, и она упала вместе с велосипедом на дорогу.
Теперь понятно, — понимающе кивнул врач. — Ну, что ж, начнём осмотр, — он встал перед пациенткой и стал проверять её на предмет сотрясения мозга.
Пациентка что-то буркнула.
— Что, простите? — переспросил доктор, не отрываясь от дела.
Я говорю, — громко произнесла пациентка, глядя на Мерджима, — что за рулём был такой же, как ты.
Медсестра посмотрела на врача, которого она считала сначала хорошим человеком, и только потом хорошим специалистом. Мерджим, как ни в чем небывало, продолжал осмотр.
Видя, что врач игнорирует заявление, пациентка уточнила:
За рулём был албанец, понятно? И он специально меня подрезал, хотел убить!
Тут женщина вдруг отпрянула от Мерджима.
— Я не хочу, чтобы меня осматривал албанец! В этой больнице, что, нет врача — серба?!
Да, что же это такое?! — взорвалась медсестра, но её тут же жестом остановил Мерджим.
Пригласите, пожалуйста, главврача, — попросил он и встав со стула, обошел письменный стол и сел за ним, начав заполнять медицинскую карту пациентки.
Медсестра сжала губы в нитку, зло посмотрела на женщину и молча вышла из кабинета. Вернулась она через пять минут. Вернулась не одна, а с главврачом.
Спасибо, — произнёс главврач, обращаясь к Мерджиму — дальше я сам справлюсь.
Мерджим кивнул и покинул кабинет, оставив своего начальника с пациенткой.
Это вы требовали к себе врача — серба? — поинтересовался главврач у пациентки, и та кивнула. — Я — серб.
Пострадавшая дала себя осмотреть. Назначив лечение, он отправил пациентку восвояси и стал искать Мерджима. Нашел он его в другом кабинете, врач в это время проводил осмотр бедолаги, повредившего себе ногу.
Мерджим! — главврач обратился к нему через приоткрытую дверь.
Я нужен? — вскинул глаза врач.
Ты скоро освободишься?
Ещё пара минут.
Как закончишь, зайди ко мне в кабинет.
Хорошо, — Мерджим продолжил приём пациента.
Закончив, Мерджим вышел из кабинета, намереваясь пойти в кабинет начальника, но, к своему
