если она это сделает, Агрелла найдут ее и убьют. Не говоря уже о ее родителях. Мы — ее единственный шанс спасти свою семью.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
Это напоминание о том, что каким бы добрым ни казался Адриано…
… он все равно мафиози.
И убийца.
Все, что он делает для меня, на самом деле только для удовлетворения его интересов.
Винченцо ведет меня вверх по бетонной лестнице.
Я оглядываюсь, пока иду за ним.
И вижу, что Адриано наблюдает за мной, когда я вхожу в дверь.
Поймав мой взгляд, он оборачивается к своим людям.
— Поторапливайтесь, придурки! Мы выезжаем через три минуты!
Глава 16
Адриано
Это занимает немного больше времени, чем мне хотелось бы, но вскоре мы снова в дороге в целых машинах, которые еще не расстреляны к чертям.
За рулем сидит боец по имени Джорджио. Ларс с винтовкой рядом с ним, а Массимо сидит со мной на заднем сиденье.
Я уже начинаю жалеть, что не посадил его в другую машину.
— Это безумие, — ворчит он в десятый раз. — Нам надо возвращаться в дом, как сказал Никколо.
Он имеет в виду наше родовое поместье в Тоскане, особняк, где живут Никколо и Дарио.
Я хмурюсь.
— Агрелла пытались убить нас сегодня ночью, а ты хочешь слиться?
— Нет, я хочу поступить умно.
— Это и есть умно. Агрелла не ожидают, что мы нанесем ответный удар.
— Надейся.
— Что, блядь, мы должны делать, чувак? Сидеть с членами в руках и ждать идеального момента, чтобы отомстить им?
— Нет…
— Тогда в чем, блядь, проблема?
Массимо смотрит на меня.
— Ты пошел против Никколо.
— Потому что я не хотел убегать, как маленькая сучка? Дарио меня поддержал.
— Дарио сказал «да» только потому, что знал — ты сойдешь с ума, если он не согласится. Он знает, что лучше держать тебя на поводке, даже если ему придется немного поиграть.
— Нет…
— ДА, — сердито говорит Массимо. — Мы все тебя знаем, Адриано. Не делай вид, что ты не тот парень, с которым я вырос. Всем понятно, что ты будешь делать так, как захочешь, и срать тебе на всех остальных.
— Я сказал Дарио, что если он прикажет мне вернуться, я вернусь. И он этого не сделал. Так почему бы тебе не рассказать мне, в чем, собственно, дело, fratellino (ит. — младший брат)?
Массимо выше меня на пять сантиметров и тяжелее на семьдесят фунтов, но он на три года младше… и ненавидит, когда я называю его fratellino.
Поэтому я так и делаю.
Этот ублюдок действует мне на нервы.
— Я скажу тебе, в чем дело, — говорит Массимо. — Дело в том, что ты не хочешь выглядеть слабым… потому что ты боишься выглядеть слабым.
Его слова звучат, как удар в живот.
Отчасти потому, что в глубине души, в том месте, которое я даже не хочу признавать существующим, мне известно, что он прав.
Но, как я уже говорил… я не собираюсь признавать это дерьмо.
— Пошел ты, — рычу я.
— Нет, ПОШЕЛ ТЫ. Ты подвергаешь опасности все наши жизни, чтобы выглядеть большим человеком и наконец-то выйти из тени Дарио…
Я собираюсь ударить Массимо по лицу, когда Ларс прочищает горло.
— Гм, — говорит он, глядя на Джорджио, сидящего на водительском сиденье.
Его смысл ясен:
Разбирайтесь с этим дерьмом наедине.
НЕ на глазах у своих людей.
Массимо не любит, когда его поправляют.
— Кто-то должен был это сказать, — ворчит он.
— Не сейчас, не стоит, — тихо отвечает Ларс.
Джорджио прекрасно понимает, что происходит.
— Я ничего не скажу, босс, — клянется он, глядя на меня в зеркало заднего вида. — Что говорится в машине, остается в машине. Клянусь могилой моей матери.
— Спасибо, Джорджио, — говорю я, а затем смотрю на Массимо. — Приятно, что ты хоть раз проявил настоящую, мать твою, преданность.
— «Преданность»? Ты хочешь поговорить о преданности? — огрызается Массимо. — Как насчет верности своей семье и своим людям? Ты потерял четырех солдат и хочешь нанести удар по убежищу Агрелла, но посылаешь Винченцо за женщиной. Что это за хрень?
Я напрягаясь.
Он меня поймал.
Это плохое решение, и я знаю это.
Оказать огромную услугу какой-то девушке, которую я даже не знаю.
Которая, кстати, ведет себя со мной как настоящая сука…
Это чертовски глупо.
Но…
Я должен.
Почему?
Да хрен его знает.
Знаю только, что, если я чего и не выношу, так это женских слез.
Перед тем, как Дарио и Алессандра поженились, они впервые сильно поссорились. Он, по сути, отпустил ее и сказал, чтобы она убиралась.
Через час она спустилась по лестнице, попрощалась со мной и со всеми остальными, после чего Ларс отвез ее домой.
Все это время она сдерживала слезы. Пыталась быть храброй.
Я был в ярости на Дарио.
Потому что видел, как она страдает.
Я видел, как сильно Алессандра любила его… как много Дарио для нее значил.
Она была хорошей женщиной…
И меня разрывало на части, когда я видел, как ей плохо.
Я был последним в очереди.
Когда она дошла до меня, я сказал ей.
— Ты заслуживаешь лучшего, чем это.
Она разразилась рыданиями, и это было как нож в мое сердце.
То же самое и с Бьянкой.
Я был в ярости, когда мы только сели в машину.
Я был уверен, что она нас подставила.
Потом она начала плакать и говорить о своем отце.
Вот что меня
