— Ну, не надо издеваться, — кусает губы. — Будет лучше, если я вернусь на работу.
— Опять возглавишь телеканал «Шторм Медиа»? Или у тебя теперь другие «хотелки»? — скольжу по ней критическим взглядом.
Вспоминаю, как она пищала от радости, когда я ей, по сути, «подарил» престижную должность. В прошлом рядовой корреспондент — Лена вдруг взлетела до главного редактора международного телеканала.
— Куда скажешь, туда и выйду, — изображает покорность. — Зай, я так не люблю, когда мы ссоримся, — переходит жена в наступление.
Льнет ко мне. Ее фигура не такая идеальная и подтянутая, как до беременности, но меня это никогда не отталкивало. Даже наоборот — Лена женственней стала. Но переживала по этому поводу. Недавно и вовсе на фитнес записалась.
Ребенком бы лучше занималась — кроссы за Алей наворачивала по дому, точно бы похудела.
Опять злюсь.
И не могу расслабиться, даже когда Лена целует меня, ладошками обхватывает щеки, ведет вниз, гладит шею и плечи. Ластится, как кошка.
Вспоминаю, как у нас все было раньше. Вспышка, пожар, безумие. Бушующие гормоны, взрывающие изнутри. Физика в чистом виде.
Я был повернут на Лене. Ни дня без нее.
Я знал, что на этом крепкую семью не построить. Но, говорят, в браке эмоции перерастают в привязанность, взаимоуважение. Связь появляется, которая прочнее физической. Однако у нас с женой этого так и не произошло.
Наоборот. Мы будто чужими стали. Я не чувствую Лену. Совершенно.
Убираю от себя ее руки, отстраняюсь.
— Спокойной ночи, Лен, поздно уже, — бросаю самую левую отмазку, на которую только способен. — Я подумаю о твоей просьбе, — обещаю ей, зная, что временно она от меня отстанет.
Ведь все, что жене нужно было от меня сегодня, — вернуть должность и статус. И теперь она со спокойной душой отправится в свою спальню. Продумывать следующий шаг, чтобы «дожать» меня, пока я тепленький.
— Спокойной, — пожимает плечиками Лена.
Может, действительно отправить ее с глаз долой на работу? Все равно только мешается дома. Вот только Алю жалко. Я хочу, чтобы дочь росла рядом с матерью, а не в какой-то неполноценной семье.
Неполноценной…
Не к месту вспоминаю Снежану. Думаю о том, все ли нормально там у нее с дочерью. Не вернулись ли они к недопапке-тирану? А перед глазами синяк на милом личике всплывает.
Переживать начинаю. Говорил же себе: зачем лишние нервы тратить! И все равно принял Снежану на работу.
Чтобы сейчас думать о ней, будто не о чем больше беспокоиться! Рука даже за телефоном тянется, но я одергиваю себя. Не хватало еще звонить помощнице посреди ночи. Как маньяк какой-то.
Уговариваю себя, что Снежана хоть и ранимая, но не дура. Не будет себя и дочку опасности подвергать.
И она не такая слабая, какой кажется. Скорее, сломленная и потухшая. Словно кто-то погасил свет у нее внутри.
Внезапно приходит странная ассоциация. Так же выглядит моя мама после смерти отца. Вроде бы живет дальше, посвящает себя внучке, заново учится улыбаться. Но прежней никогда не станет, словно часть себя потеряла. И эту пустоту заполнить не может. Или не хочет, потому что память об отце хранит.
Неужели и Снежана потеряла кого-то важного?
Мозг взрывается от предположений, душа рвется от переживаний, а здравый смысл ехидно напоминает, что я только что отказался от ночи с законной женой, а вместо этого думаю о помощнице.
Козлина какой-то.
На этой оптимистической ноте я ухожу в детскую, где давно стоит и моя кровать, вплотную к Алининой. Переодеваюсь машинально, ставлю будильник, чтобы не опоздать на встречу с бесячим Тумановым, и буквально падаю на постель.
Морщусь, доставая из-под спины игрушки Али. Нащупываю блокнот, кажется, мой рабочий, и фломастеры. Издаю обреченный стон.
Нет, даже свет включать не буду!
Завтра ужаснусь, ведь дочь явно уничтожила все мои заметки. Убирать нет сил, поэтому просто двигаю весь «хлам» к ногам. Туда же бросаю особо опасное оружие малышки — фломастеры.
Не сразу засыпаю, слежу за временем, жду. И улыбаюсь, когда Аля украдкой, как ей кажется, покидает свою кроватку — и перелазит ко мне. Укладывается под боком, ворочается, мурлыкает что-то. Ползет вниз, «запасы» свои находит, возвращается.
Утомленный за день, в какой-то момент я просто отрубаюсь, как внезапно севший аккумулятор. Не зная, что моя лень сыграет со мной злую шутку.
Глава 11
Ранее…
Снежана
С невероятным трудом, но все все же заставляю себя вздернуть уголки губ вверх, с теплом взглянуть на ерзающую в руках Антона дочь — и сделать шаг к ним. Не бежать, не лететь, не кричать проклятия при этом. Потому что Ритка не должна испугаться.
Я подхожу неторопливо и с улыбкой, тем самым дезориентируя мужа. Он ждет истерик, будто забыл, каким уравновешенным человеком я была до родов.
До момента, когда часть меня убили…
Но пора собрать себя по осколкам. Ради ребенка и нашего спокойного будущего.
— Привет, моя любимая булочка, — произношу ласково. — Пойдешь к мамочке?
Ритка тут же протягивает ко мне ручки, а сама подается вперед резко. Боюсь, что Антон упустит ее, ведь дома он практически никогда с ней не сидит, а малышка держится шатко и может выскользнуть из недо-объятий.
Подхватываю ее подмышки и выдыхаю с облегчением, прижав к себе крохотную фигурку, по теплу которой безумно соскучилась за весь день. Чмокаю Ритку в макушку.
— Снежа, садись тортик пробовать. Антон принес, — суетится мама. — И букет цветов такой шикарный. Я на кухне в воду поставила.
Подскакивает, чтобы ребенка взять, но я не отдаю. Волчицей на них обоих смотрю. Из последних сил заставляю себя не сорваться. Не при Рите!
Молча разворачиваюсь и несу малышку в комнату. Усаживаю ее на ковер, игрушками обкладываю, чтобы занять чем-то. И только убедившись, что она в безопасности, выхожу, плотно прикрыв за собой дверь.
В коридоре сталкиваюсь с Антоном. Он испепеляет меня взглядом, будто я виновата в чем-то, и руки в карманах держит. Чтобы не распускать при теще?
— А теперь, — выдыхаю тихо, — пошел вон отсюда, — смело смотрю на мужа. — И не приближайся к МОЕЙ дочери, — специально акцентирую.
— Ма-ась, я мириться пришел, — нарочито громко заявляет он.
На публику играет. И она не заставляет себя долго ждать. Рядом тут же появляется мама.
— Снежа, ну, зачем ты так? Выслушай мужа, — отчитывает меня.
— Ма-ам! — я чуть ли не расплакаться готова от того, что она приняла его сторону. — Не вмешивайся, — собравшись, рявкаю на нее.
