всё ещё сон.
– Я не хочу, чтобы кого-то сожрали, – ответил Кассель. – Я ничего такого не хочу. Я лишь хочу, чтобы наш опыт прошёл удачно, мы слишком долго этого ждали. Бейти, вам надо остаться.
– Я ведь не физик, – напомнил Бейти. – Я журналист…
От Касселя пахло горелым железом и канифолью, Бейти заметил ожоги на пальцах.
– «Дестер» уже над перевалом, – сказал Миллер.
– Да, конечно, вы не физик, – Кассель улыбнулся. – Но это не так уж важно. Этьен… Этьен со мной советовался. Он хочет с вами обсудить ряд вопросов.
– Кто, в конце концов, главный на Рейне?! – Миллер скрипнул зубами. – Я думал, вы!
– Заткнитесь, Миллер! – прошипел Кассель. – Я не с вами говорю!
– Они его сожрут, – напомнил Миллер. – Они пометили его. Фактически они нарисовали у него крест на лбу. Кассель, опомнитесь! Вы понимаете, на что это похоже, Кассель?!
Кассель громко дышал, руки его не могли успокоиться.
– Я, разумеется, не имею права вас даже просить, – растерянно сказал Кассель. – Вы совершенно посторонний человек, вы даже не физик, это верно. Но вы землянин. А мы здесь – форпост Земли. Вы такой же, как мы, вы один из нас…
Кассель с трудом подбирал слова, Бейти слушал.
– Рейн – это планета будущего. Мы разрабатываем не технологию мгновенной переброски материи, мы готовим приход завтрашнего дня. А рождение чего-то нового – это всегда муки…
– Кассель, прекратите, – без особой надежды попросил Миллер.
Бейти тоже почувствовал усталость и равнодушие. Над горами в конце долины поднималось и поднималось солнце.
Кассель продолжал.
– Мы надеялись, что дорога к завтрашнему дню будет солнечной, но оказалось, что она лежит через дождь. И оказалось, что он лежит через кровь. Похоже, что путь познания всегда лежит через кровь. Во времена Галилея это были благодетели с испанскими сапогами, в наши дни это снарки. Но остановить познание невозможно. Человечество есть для того, чтобы знать. Человечество есть для того, чтобы мочь. И если нам предстоит пройти через снарков, мы должны пройти через снарков.
Бейти увидел, как над горами блеснула искра, «Дестер» заходил на глиссаду.
– Здесь, на Рейне, прорастает новая космология, новое представление о мире, – говорил Кассель. – Здесь мы решаем не транспортные проблемы, мы снимаем с глаз человека шоры, надвинутые некогда Эйнштейном и Хабблом. Нет, по-другому. Мы даём человечеству новые глаза.
– А вы уверены, что человечеству понравится то, что оно увидит вашими новыми глазами? – спросил Миллер.
– А вам не кажется, Миллер, что вы заигрались в пастуха?
– Вам же не кажется, что вы заигрались в Бога.
Бейти вяло следил за их спором. Он всё ещё безнадёжно пытался стряхнуть с себя тяжесть случившегося сна, он старался не закрывать глаза, потому что перед ними возникал коридор, в котором запах земляники смешивался с запахом гнилого мяса.
– Преступно отказываться от познания, – говорил Кассель. – Это всё равно что отказываться от своей сути. Мы не можем себе этого позволить…
Бейти показалось, что Кассель пытается убедить не его, а больше себя. Что он вообще разговаривает сам с собой.
– Что вы молчите? – спросил Кассель.
– А что мне сказать?
– Не знаю. Я понимаю, наша ситуация фантасмагорична, и моё предложение… его можно назвать безобразным…
Кассель не пошевелился, Бейти показалось, что он не услышал. Они молчали. Кассель сидел на пластиковом ящике, Миллер – у стены, Бейти стоял в центре кессонного бокса.
– Может, ещё всё образуется, – совершенно фальшиво произнёс Кассель. – Я вас прошу остаться всего на три-четыре дня, не больше.
– «Дестер», – равнодушно сказал Миллер. – Через несколько минут будет здесь.
Бейти поглядел на стену. Сквозь оргалит было видно, как приблизился «Дестер», сделавшись размером со шмеля, и был похож на шмеля, и словно ворочался в воздушных потоках, блестя стальными боками.
– Очень хочется домой, – сказал вдруг Кассель. – Я там не был… уже давно… Знаете, у меня сын. Он меня спрашивал, далеко ли я улетаю. А я ему ответил, что между нами всего шаг. И я не могу сделать этот шаг уже почти семь лет. Пригласить его я тоже никак не могу…
– Кассель, примите две капсулы, – посоветовал Миллер. – Вы сегодня, кажется, пропустили.
– Две капсулы, да…
Кассель достал из кармана пробирку, вытащил пробку зубами, высыпал на ладонь сиреневые шарики, прожевал.
– Кассель, успокойтесь, – сказал Миллер. – Вам надо взять себя в руки, вы так скоро заболеете.
– Я не заболею, – сказал Кассель. – У меня железное здоровье. Я никогда в жизни не болел… Бейти, примите. Это помогает…
Кассель протянул Бейти пробирку.
– Спасибо, – сказал Бейти. – Мне не нужно.
– Бегите, Бейти, – без всякого убеждения сказал Миллер. – Не будьте дураком.
Кассель промолчал.
С востока продолжалось солнце, капли вспыхивали редким золотом. «Дестер» приблизился и завис над крышей Института. Пилот переложил двигатели, звездолёт медленно разворачивался, заходя на стартовый стол. По обшивке корабля плясали маленькие прозрачные призраки, они сияли, внутри каждого жила пурпурная молния, дождевая вода срывалась с винглетов, испарялась в пыль, и над двигателями сияла яркая и острая радуга.
Елена Клещенко
Владимир Викторович Орлов (1936–2014), русский писатель-прозаик и сценарист, родился в семье журналиста в Москве. В 1954 году поступил на факультет журналистики МГУ. На третьем курсе стал внештатным сотрудником газеты «Советская Россия». В 1957 году побывал на журналистской практике в Сибири, сначала на Алтайской целине, потом на Енисее, написал очерки о строителях дороги Абакан – Тайшет. Преддипломную практику проходил в газете «Красноярский рабочий». В 1959 году, после окончания факультета журналистики, был приглашён в «Комсомольскую правду», где проработал 10 лет.
Первые книги Владимира Орлова вышли в 1960-е годы: книга очерков «Дорога длиною в семь сантиметров» (1960), романы «Солёный арбуз» (1962) и «После дождика в четверг» (написан в 1966-м, напечатан в 1968 году). Оба романа имели успех, хотя публикация второго была замедлена политической цензурой. В производственной линии сюжета – мост, построенный в рекордные сроки, но с конструктивным дефектом, рушится под напором воды – виделся «неконтролируемый подтекст». Сам Орлов признавал, что в этом романе он попытался показать атмосферу всеобщего страха и трусости в послевоенный период.
Ещё сложнее оказалась судьба следующего романа – «Происшествие в Никольском» (опубликован в 1976 году, почти одновременно с «Альтистом Даниловым»). Героиня романа Вера, девушка из Подмосковья, мечтающая о красивой городской жизни, становится жертвой изнасилования. Роман, уже принятый к публикации в «Новом мире», возвратили для переработки, сокращения острых эпизодов и смягчения трагического финала. «Диссидентом я не был, – вспоминал Орлов. – Ну, были у меня эти восемь с половиной лет, где-то с 68-го по 76-й примерно, когда совсем не печатали». Орлов продолжает работать в «Комсомольской правде» и параллельно начинает писать рассказы в жанре фэнтези.
Основная статья: Фэнтези § Фэнтези в СССР и России
В первой половине века жанра фэнтези в СССР фактически не существует, авторская сказка предельно идеологизирована и несёт обязательный педагогический заряд. Свободный вымысел считается порочным, поскольку уводит от реальности, мистические мотивы вредны, поскольку
