часть. – Грей смотрел на него с изумлением и все так же без тени узнавания, отчего сердце Фергуса больно сжалось, но он не подал виду.
Продолжая тепло улыбаться, он осторожно вложил в руку Мастера амулет, чуть скользнув пальцами по теплой ладони. Мимолетно Грех успел почувствовать сухую кожу и шершавость шрама, прорезающего линии жизни.
– Вам было шесть. Должно быть, это забылось со временем. – Фергус ощутил горечь на языке от сказанной лжи. Он понимал, что вряд ли Грей сам мог такое забыть, он просто не хотел в это верить. – Я посчитал правильным забрать у вас половину и дал обещание вернуть эту часть на ваше совершеннолетие. Метка до сих пор стоит. – Грех отогнул ворот рубашки и продемонстрировал черную метку под ключицей в виде волчьей лапы. – Но я не смог найти вас. Я искал все эти годы, Мастер Грейден. Моя метка въелась в мое тело навечно, поскольку я нарушил обещание, а Грехи должны держать свое слово. Но теперь я здесь, и я возвращаю то, что принадлежит вам. Вы стали Мастером, и теперь вашей энергии хватит, чтобы обуздать этот артефакт.
– Какой-то абсурд…
Мастер осмотрел кристалл, попробовал соединить обе половины, и его глаза изумленно распахнулись, когда куски подошли идеально и срослись, образуя цельный амулет.
Фергус не стал говорить, что они жили вместе, что их связывало нечто большее, чем эта односторонняя сделка. Он знал, что пока не время, Грей все еще не доверял ему, ведь для него сейчас Фергус – одно из чудовищ, которых он обучался изгонять из этого мира до того, как все перевернулось вверх дном.
– У всех Мастеров есть артефакты, с помощью которых они могут пользоваться своим Даром более осмысленно. Но никогда прежде я не слышал, чтобы эти артефакты обладали сильной мощью, – внезапно сказал Грей. Он все так же продолжал вертеть перед глазами кристалл, рассматривая его со всех сторон, и в его глазах темнело грозовое небо. Воздух вокруг терпко запах озоном.
– Да. Я знаю, как работают Мастера, и за всю свою жизнь не сталкивался с такими артефактами. Поэтому, когда увидел вас ребенком, не смог пройти мимо.
– Какая доброжелательность от Греха, – проворчал Мастер.
– Не всегда Грехи так уж плохи, – улыбнулся Фергус.
– Но это нонсенс. Как я мог забыть подобное? Даже если мне тогда было… – Грей задумчиво загнул несколько пальцев, посмотрел на Фергуса с недоверием. – Шесть? Семь? Даже если бы мне было пять лет, думаю, такое я должен был вспомнить. Но я даже лица твоего не узнаю.
Это была самая долгая реплика Грейдена за последнее время, и Фергус обнаружил, что задерживает дыхание, вслушиваясь в каждое слово, в каждую интонацию низкого голоса.
– Мне кажется, это реально. В таком юном возрасте никогда не знаешь, что ты пронесешь с собой, а что забудешь, – пожал худыми плечами Грех и незаметно сжал пальцами складки шлейфа.
– Сам-то ты из детства все помнишь? Я вижу, что ты лжешь мне, Фергус, – нахмурился Грей.
– Я пытаюсь понять, потому что я так же, как и вы, не понимаю, почему вы не узнали меня.
– Я уже не знаю, чему верить.
– Артефакт разве не доказательство? – Фергус чуть подался вперед, но потом осадил свою импульсивность и уселся обратно. – Простите. Я правда не понимаю, что происходит. Почему я не мог найти вас двадцать лет, почему вы не помните меня? Возможно, всему виной мой облик? – Грех сокрушенно уставился в камин.
– А что с твоим обликом не так?
– Когда мы встретились впервые, я выглядел как человек. Сейчас в нынешнем мире мне не хватает энергии, и я заметно ослаблен, чтобы полностью вернуть человеческое обличье. Возможно, когда я верну его, вам что-то вспомнится?
Грей снова сдвинул брови к переносице, хотя уже было некуда хмуриться сильнее. Он внимательно всмотрелся в лицо Фергуса, обвел его взглядом сверху донизу, и под таким пристальным вниманием Фергусу стало неуютно. Он не дрогнул, не дал ни единой эмоции проступить на лице и посмотрел в ответ так пристально, как только мог.
«Неужели я даже не кажусь тебе знакомым?»
Грей устало откинулся на спинку кресла, спрятал кристалл и провел рукой по длинным прядям волос, зачесывая их к коротко стриженному затылку.
– Возможно. Пока в моей памяти все черным-черно, но я всегда считал, что это нормально, – тихо проговорил Грей.
– С какого возраста вы помните себя?
– Лет с десяти-одиннадцати. – Грейден неопределенно повертел здоровой рукой. Он задумчиво уставился на набалдашник трости, аккуратно подцепил ее пальцами.
– А до этого ничего?
– Ничего. Я даже не задумывался о том, что было в раннем детстве, меня ничего не настораживало. – Грей достал из набедренной сумочки флакон с золотистой жидкостью и вылил ее всю в стакан. Чуть поболтав чай в кружке, он выпил залпом смесь и устало выдохнул. – Мне не казалось это чем-то необычным. И это странно. Я обычно мнительный.
– Думаю, здесь что-то сложнее, чем просто потеря памяти, Мастер. Я с этим разберусь. – Фергус едва оторвал болезненный взгляд от крепко стиснутых пальцев Грея.
Тот осторожно переложил плед на подлокотник кресла и с усилием поднялся. Фергус было вскочил, чтобы помочь ему, но Грейден посмотрел на него так, что пришлось остановиться и сесть обратно.
– Разберемся, но не сегодня. Слишком много всего за раз. Мне нужно отдохнуть. Поговорим утром, – с этими словами Мастер направился к своей постели, с трудом передвигая больную ногу.
– Конечно. Доброй ночи, Мастер Грейден.
– Доброй ночи.
* * *
Фергусу хватило всего нескольких часов, чтобы понять проблему Мастера, и пары дней, чтобы решить ее так ненавязчиво, как он только мог.
С момента их встречи прошло несколько суток, и все это время небо точно сошло с ума, проливая на землю тонны воды. Дождь то лил ручьями, стекая по желобам ржавых водосточных труб водопадами и смывая всю грязь с улиц, то превращался в легкую морось, оседающую на плечах и волосах Грея хрустальными каплями.
К разговору на постоялом дворе они пока решили не возвращаться – обоим нужно было многое переварить, поэтому общались как ни в чем не бывало. Они передвигались от одного города до другого неторопливо, уничтожая демонов и темных тварей, и все эти дни Фергус нырял в ощущениях Мастера от одной крайности к другой.
Грейден ловко управлялся с тростью, трансформировавшейся в клинок, с любой бестией или Эссентом, чертил изгоняющие пентаграммы и двигался так ловко, быстро и гибко, что нельзя было сказать, что этот человек мог хромать или неловко заваливаться на бок, когда бедро и плечо особенно
