знаю, что Грэм чего-то недоговаривает. Чувствую это нутром.
И все же совершаю прыжок веры и доверяю ему. Это ужасно.
Словно я в поезде, который мчится сломя голову. Без тормозов или возможности остановиться и замедлится. Впереди мигают знаки опасности. Не знаю, куда направляюсь, но одно знаю наверняка: я ни за что не сойду с этого поезда без Грэма.
Могу только надеяться, что мы выберемся отсюда живыми.
ГЛАВА 8
ГРЭМ
ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЗАСЫПАТЬ С ЭВОЙ НА РУКАХ, — это просыпаться с ней на руках.
Мы проспали, вплетенные друг в друга, всю ночь, и этим утром я едва мог сказать, где заканчивалась она и начинался я.
Я облажался прошлой ночью. Позволил эмоциям взять верх и поцеловал ее. Сделал первый шаг. Ххочу чувствовать сожаление, хочу сожалеть об этом. Но этого не происходит. Как я могу быть, когда это чувствовалось так по-настоящему?
Поцелуй с Эвой был именно таким, каким я его себе представлял. Сексуальный, но милый, грубый, но нежный. Медленный и полный страсти, но неистовый и нетерпеливый.
Точь-в-точь как она.
Эта девушка обвела меня вокруг пальца, я склоняюсь к ее ногам. Теряю всякое подобие контроля, когда она рядом. И у меня нет никаких намерений отпускать ее. Я влюбляюсь в нее.
Даже сейчас, когда она принимает душ, а нахожусь в кабинете ее отца, все еще верю, что мы сможем быть вместе после того, как этот кошмар закончится.
Должен найти способ.
Поскольку письменный стол Монтальбано оказывается бесполезным, присаживаюсь на корточки и открываю шкафы в стене за ним. Расходные материалы, бумага, чернильные картриджи для принтера…
Бинго.
Прямо перед лицом стоит большой черный сейф.
Если храните сейф в спальне, тогда наверняка там есть деньги или драгоценности. Держите сейф в своем домашнем офисе? Там личные документы, которые не хотите, чтобы кто-то их нашел.
Фотографирую это и отправляю сообщение папе. Это должно отвлечь его от меня еще на пару дней, пока не смогу взломать замок.
— Грэм? Где ты?
Проклятье. Это был самый быстрый душ. Я выскакиваю в коридор как раз в тот момент, когда Эва заворачивает за угол.
— Привет, — говорит она, и облегчение появляется на ее лице. — Уже думала, ты сбежал.
Она выглядит такой очаровательной, стоя там, с еще влажными волосами и в футболке Nirvana большого размера. Хочу заключить ее в свои объятия и защитить от боли и душевных терзаний, от всего плохого в мире.
Но это значит, что должен защитить ее от себя.
Я — то плохое, что есть в этом мире.
И доказываю это самому себе, говоря то, что скажу дальше.
— Просто ищу ванную. Не хотел залезать в твою, пока ты была в душе.
Я ненавижу ощущение лжи на языке. То, как легко в это можно поверить.
Эва указывает на противоположный конец коридора.
— Ванная в той стороне. Сегодня вечером я проведу для тебя экскурсию, чтобы ты мог сориентироваться.
Затем девушка вытягивается и обхватывает меня руками сзади за шею.
— Я слышала, что ты сказал прошлой ночью, но надеюсь, мне все еще позволено целовать тебя время от времени.
Касаюсь своими губами ее губ.
— Не мог перестать думать о том, чтобы поцеловать тебя.
Девушка тихонько вздыхает и открывает рот, чтобы позволить моему языку скользнуть внутрь. Через несколько секунд прижимаю ее к стене и просовываю руки под ее футболку, чтобы обхватить ее голую задницу. Она теплая и мягкая, и на ощупь чертовски приятна.
Я голый, если не считать боксеров, которые не оставляют ничего, что могло бы скрыть, насколько она меня заводит.
И Эва это знает.
— Знаешь, я могла помочь тебе с этим.
Ловлю ее за запястье, когда ее рука касается пояса моих боксеров.
— Я в этом не сомневаюсь.
Она посасывает мою нижнюю губу и с хлопком отпускает ее.
— Поступай как знаешь, Здоровяк. Одевайся. Мы уезжаем через десять.
Иисус.
Похоже, большую часть этих десяти минут я проведу, освобождаясь в душе.
ЭВА
Я СВЯЗАЛА ВСЕ КОНЦЫ С КОНЦАМИ ДЛЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОГО МЕРОПРИЯТИЯ.
У нас осталась одна неделя, и я дважды проверяю свой список, чтобы убедиться, что ничего не забыла.
Миссис Бенсон, самая красивая богатая сучка во всей стране, созвала собрание как раз в тот момент, когда собирались расходиться по домам. Она не главная, поэтому притворство помогает ей чувствовать себя важной персоной.
Пока толкает речь, Диана, конечно же, шепчет мне о Грэме.
— Ты должна что-то сделать, чтобы подтолкнуть его к краю пропасти! Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
— Ди, я буквально бросилась на него, голая, в реку, — шепчу. — А потом еще раз в своей постели. Если это не радикально, тогда не знаю, что это.
Она наклоняется ближе ко мне.
— Насколько сильно ты была голой? Например, в одном лифчике и трусиках, или до такой степени, что рыба могла заплыть в твою вагину?
Смеюсь и быстро зажимаю рот рукой.
— Дамы. — Миссис Бенсон постукивает костяшками пальцев по деревянному столу. — У вас есть что добавить к обсуждению?
Диана опускает взгляд на колени.
— Нет, мэм.
— Тогда предлагаю вам прекратить болтовню о какой бы то ни было незначительной вещи, которую вы обсуждаете. Это мероприятие состоится через неделю, и у нас нет времени, чтобы тратить его впустую.
Ненавижу эту женщину. Она в приподнятом настроении, когда все здесь знают, что это мое мероприятие. Помогает нам планировать это только потому, что это привлекает внимание общественности. Ей наплевать на людей, для которых была создана эта благотворительная организация.
Вместо того чтобы спорить, прикусываю язык, потому что она жертвует кучу денег на это дело. Откидываюсь на спинку стула и ставлю ботинки на стол, скрестив их в лодыжках.
Глаза миссис Бенсон вылезают из орбит на ее идеально причесанной голове. Машу рукой и жестом приказываю ей продолжать.
— Вы что-то говорили? — Она выпрямляет спину и продолжает болтать дальше.
Мой телефон жужжит на столе, и я хватаю его прежде, чем Бенсон услышит это и начнет делать из мухи слона.
Здоровяк: О-о-о-о, ты влипла.
Поднимаю глаза туда, где он ухмыляется мне через всю комнату, и отправляю ответное сообщение.
Я: Что тут сказать? Плохая девочка. Ты должен отшлепать меня.
Здоровяк: Прямо здесь, перед всеми этими встревоженными женщинами?
Я: Я не против публики.
Я: С другой стороны, не уверена, что мне нравится идея о том, что эти отчаянные домохозяйки увидят тебя голым.
Здоровяк: Ревнуешь, Эва? Я бы никогда не подумал, что в тебе есть это.
Я:
