тоже будем иметь свою долю. Плюс они построят дороги, таверны, постоялые дворы. Понимаете? Надо внести эти пункты в договор, никуда они не денутся. Нам сейчас самое главное, чтобы гномы привели сюда свой хирд. Вы же знаете, что гномов в пешем строю ещё никто не разбивал. Иначе… Иначе мы можем потерять всё.
Я устало облокотился на высокую спинку кресла, и тяжело вздохнул.
— И прошу вас, Эримиэль, как своего ближайшего друга и помощника, никогда больше так не говорите. Мне больно это слышать. Это мой дом, и я буду драться до последнего за эту страну, и её жителей. Как бы пафосно это не звучало. Я наверняка не самый лучший король в истории королевства, но я не позволю каким-то зеленомордым уродам хозяйничать в моём доме.
— Терпимее надо быть, ваше величество, терпимее.
Мы с Профом посмотрели друг на друга и рассмеялись. Возникший внезапно ледок отчуждения был сломан.
Через три часа договор о дружбе и взаимопомощи был подписан. Фундин немного повыкобенивался, хотел ещё что-то выторговать, но я его дожал, пообещав прямые поставки продовольствия по бросовым ценам. У гномов в горах мало, что росло, а на одних грибах, что они выращивали у себя в пещерах, долго не протянешь. Мы с взаимным уважением пожали друг другу руки и распрощались, если не лучшими друзьями, то очень близко к тому. Военный представитель гномов должен прибыть со дня на день для того, чтобы сопоставить наши силы и организовать совместную оборону.
А сейчас мне надо допросить покойника. Боюсь, что второе покушение может произойти в любой момент.
***
Меня ждали. Я спустился по узкой винтовой лестнице на самый нижний уровень замка, где меня уже дожидался Нарви, Эримиэль, и Телхар. Проф заранее, по моей просьбе, предупредил гнома-некроманта, и к моему приходу уже всё было готово. Подсознательно я ожидал увидеть что-то вроде мрачного подземелья, с сырыми, холодными стенами, и с коптящими факелами в ржавых держателях. И страшного некроманта, разложившего мёртвое тело в пентаграмме с таинственными знаками. Но, к моему удивлению, всё оказалось совсем не так.
Никакой плесени по стенам, и капающей воды не было и в помине. В очередной раз могу только поаплодировать древним мастерам, построившим этот замок. Наоборот, было сухо, чисто, и даже уютно. Факелов тоже не было. Вместо них под потолком висели несколько магических светильников. Так же отсутствовала и пентаграмма. Обгоревшее тело вампира лежало на низком, каменном столе, перетянутое толстыми кожаными ремнями. На шее трупа был застёгнут металлический ошейник, судя по цвету, серебряный. От ошейника к вделанному в стол толстому кольцу тянулась короткая цепь. Предусмотрительно.
Хотя, насчёт знаков я поторопился. Странные символы всё-таки были. Они были нанесены на лбу, животе, кистях и ступнях дохлого вампира. Хотя, смешно как-то. Вампир ведь и так изначально дохлый? Или здесь вампиры не ожившие трупы, как у Брема Стокера? Как-нибудь, в свободное время, надо будет этим поинтересоваться. А сейчас меня волновал совсем другой вопрос — где его дружок?
— Добрый день, мастер Нарви, — поприветствовал я гнома. — Всё готово?
— Да, ваше величество. Мы ждали только вас.
— Хорошо, начинайте.
Такое не каждый день увидишь. Я ждал, что сейчас Нарви начнёт читать какое-то страшное заклинание, от которого из углов потянутся призрачные тени, и раздадутся загробные стоны и вопли. То-есть, все те спецэффекты, которые я видел в фантастических фильмах у себя дома. Но всё оказалось куда прозаичнее. Видимо, все приготовления были сделаны до моего прихода, и гному оставалось только активировать заклинание. Что он и сделал. Нарви подошёл к спелёнутому трупу, ткнул его пальцем в лоб, туда, где была нарисована какая-то загогулина и прошептал два коротких слова.
В следующее мгновение каменный стол словно взорвался! Гнома от удара когтистой лапы откинуло, как пушинку и впечатало в стену. Тварь, лежащая на столе, подняла лапы с мгновенно отросшими когтями и как тряпку порвала железный ошейник, не дающий ей подняться. Что уж говорить о кожаных ремнях, тварь их даже не заметила. Чудовище продолжало стремительно трансформироваться. С костяными щелчками конечности твари удлинились, челюсти тоже вытянулись вперёд, продемонстрировав набор клыков, которому и нильский крокодил позавидовал бы.
Меня будто парализовало. Я наблюдал за всем этим кошмаром словно со стороны, и в замедленной съёмке. Вот мимо меня пролетает Телхар с секирой наперевес, и с размаху наносит удар по шее чудовища. Но тварь как будто нехотя сдвигается в сторону, пропуская мимо себя тяжёлое лезвие, и бьёт когтистой лапой гнома в грудь. Телхар с разорванной грудной клеткой мешком падает на пол. Кровь. Откуда столько крови? Оживший кошмар поднёс окровавленную лапу к морде и облизал её длинным, чёрным языком. А потом монстр повернул голову в мою сторону. Наши глаза встретились.
Время замедлилось настолько, что почти замерло. Из горящих адским пламенем глазниц чудовища на меня смотрела смерть. Я не мог пошевелиться. У человека есть три реакции на опасность: бегство, агрессия и ступор. Вот в ступоре-то меня и заклинило. События происходили будто помимо меня, а я был просто сторонним наблюдателем в этом театре кошмара. Я видел, как Эримиэль невыносимо медленно вскинул полыхнувший синим пламенем амулет и в монстра ударил поток молний. Но это не помогло, молнии бессильно скатились по костяной чешуе, которой обросло тело чудовища, не принеся ему никакого вреда. Тварь покачала головой, и клянусь Великим Деревом, улыбнулась.
— Бе-е-г-и-и-т-е-е! — сквозь сгустившееся восприятие услышал я крик профессора, который бросился наперерез восставшему неизвестно из какого ада отродью. Но было уже поздно. Жуткий монстр, какого я не видел ни в кино, ни в самых жутких кошмарах, наклонил ко мне свою кошмарную морду и одним движением откусил мне левую руку ниже локтя. Боли, как ни странно, я не почувствовал. Я удивлённо разглядывал обрубок своей руки, из которого потоком хлестала ярко-алая кровь.
Это было даже завораживающе. Абсолютно сюрреалистическая картина.
Но этим сюром я наслаждался недолго. Только до того момента, как ко мне пришла боль. Но, наверное, именно она меня и спасла. Время вернулось в свои рамки, и я смог соображать. Я почувствовал, как вместе с болью во мне поднимается волна огненной ярости. В одно мгновение, в десятую долю секунды я направил пламя в судорожно сжатый правый кулак и ударил им прямо в раскрытую пасть чудовища. Взрывом меня отбросило на несколько метров, хорошенько приложив о каменную опору-колонну, но прежде, чем тьма унесла моё сознание прочь из моего тела, я успел увидеть, что от твари остались лишь кровавые ошмётки. Я мстительно улыбнулся,
