еще раньше: с самого первого убийства, когда он столкнул хорна со стены плечом в своей первый цикл и заканчивая Придворным, где его мозг принудительно отключило из-за волны страха. Поэтому результат, который он тогда получил, явно превышал его стандартные возможности.
Однако в новой битве сошлись все звезды его понимания, осознания и интуиции. Движения теперь получались естественно, рождались из его таланта и опыта. Хват на рукояти, который Стас улучшил после того, как лично сломал сжатыми пальцами прошлое древко, удары из разных положений, рожденные из кропотливого вдалбливания в тело тренировочного комплекса. А также виртуозное владение своим новым оружием, рожденное из причудливой смеси системного распределения энергии, идеальной памяти мозга и тела из-за духовной настройки, плюс талант вкупе с опытом самого мальчишки.
Это все еще не был боевой транс, который изредка находил на Стаса в прошлых битвах. Он всегда появлялся внезапно, однако больше не осталось необходимости ждать его, держаться изо всех сил до спасительного ухода в "поток". Стас будет рад, если это удивительное чувство придет к нему, но теперь нет нужды цепляться за определенный настрой, чтобы с уверенностью контролировать собственный бой.
Четыре росчерка. Красивые, идущие один за другим бесконечной серо-серебристой лентой. Разные стойки, разные положения тела и рук в пространстве, небольшие импульсы, посылаемые собственной Ци в ленте или ударном элементе. На положение хлыста в пространстве влиял даже наклон головы. Несмотря на свое беспокойство о раненом сокоманднике, Стас ощутил подступающий восторг.
Нечто среднее, между энтузиазмом исследователя и восторгом заядлого спортсмена.
Он в равной мере выяснял пределы собственного тела и вместе с тем раздвигал границы сознания. Посылал разные импульсы духовной энергии, пытался напитывать разные группы мышц в разный момент времени или в разные положения тела. Расслаблялся и напрягался между ударами, тасовал рывки как перчатки, придавал оружию самые разные векторы, проводил краш-тесты, пытался точно отмерять силу. Параллельно оценивал логику и анатомию стоек, их смысл и значение для каждой конкретной ситуации. Пытался понять, как улучшить или переделать стиль под себя, как совершенствовать его дальше. Смотрел, пробовал, и двигался, двигался, двигался.
В какой-то момент все пять напавших демонов просто закончились. Правда, не так быстро, как могло бы быть. Нет, Стас не затягивал. В своем режиме наблюдателя, та часть его сознания, что оставалась по ту сторону экрана, неизменно одергивала увлекающееся тело. Эксперименты со своей силой важны, но не должны проводиться с ущербом для общего дела. Поэтому он действовал настолько эффективно, насколько вообще мог. Но какими бы неуклюжими не казались демоны, им оказался не чужд некий набор хитростей, а также развитый инстинкт самосохранения. Двое паразитов едва не успели сбежать со стены в самый последний момент, когда Стаса атаковала гигантская птица.
Он сумел увернуться, хлестнуть ее по большому, спрятанному в глазнице зрачку, вот только Уру оказался прав. На живых существ безымянный металл действовал не в пример хуже, чем на демонов или нежить. Пожалуй, все еще на порядок лучше прошлого шипастого шара из болотного железа, но не сравнимо с разрушительным действием по мертвецам да демонам. Птица лишилась глаза, но не рухнула вниз с пробитым черепом. Ударный взмах крыльями в ответ на атаку едва не скинул его со стены, пришлось перетечь в самую низкую возможную позу, буквально стелиться параллельно земле, чтобы преодолеть порыв ветра.
Стас рванул между сжавшимися от боли когтистыми лапами, чтобы самым кончиком била достать одного из демонов. Второй замешкался, зубастая пасть на слишком длинной, нечеловеческой шее зачем-то повернулась назад, предупреждающе клацнула зубами. Вот только паразит оказался не настолько продвинут, чтобы бежать вслепую. Он промахнулся совсем немного, влетел с размаху не в просвет между зубцами, а прямо в центр круга с горящей свечой и человеческим черепом на ней.
В первый раз попаданец услышал, как эти твари издают звуки. Нет, никакой крик так и не вырвался из деформированной, нечеловеческой глотки уродливого монстра. Что-то среднее, между свистом проколотой шины и сипением пьяницы на городской лавке. А затем и демон, и череп на свече рассыпались мелким, едва заметным в темноте песком. Свеча пару раз мигнула, после чего тихо потухла.
Стас отметил произошедшее лишь краем сознания. Любовно вписал в свою виртуальную тетрадочку любопытных фактов, чтобы подумать об этом явлении на досуге, мысленно разобрать на составляющие, как он любил делать буквально с каждой вещью, явлением или информацией, которая касалась его напрямую.
Также, как он намеревался разобраться со всеми ночными демонами, посмевшими напасть на его команду.
Бандиты, убийцы, преступники, человеческий мусор, который ждет от других проявления слабости, чтобы ударить в ответ — Стас нисколько не обманывался насчет своих сокомандников. Они были сукиными сынами, справедливо засунутыми в жуткую тюрьму с бесконечной борьбой за свою жизнь. Какими бы обаятельными временами не казались, как бы ни убеждали в своей невиновности.
Асоциальными элементами являлись все до единого, даже молодой Кань, в глазах которого иногда мелькала такая жажда признания и крови несогласных, что не по себе становилось даже остальным отморозкам. И тем не менее, Стас уже успел их полюбить. Своих монстров, ублюдков, сукиных сынов. Наверное потому, что он ощущал себя таким же отверженным и чуждым обществу, как и все остальные члены отряда Акургаля. Наверное потому, что они показали себя куда лучшими друзьями, чем все "братаны" Стаса в прошлой жизни. Они подставляли плечо там, где любой другой показал бы спину и доказали свою верность на деле. Так что и он должен вернуть этот долг сторицей.
Поэтому ни одна смерть не считалась для Стаса допустимой.
Война начинается с расставления приоритетов — факт, который он не собирался оспаривать. Неравенство и момент истины начинаются тогда, когда вопрос: "кого ты любишь больше, маму или папу?" обретает практический смысл. Но зачем отвечать, если вопрос не задан? Зачем выбирать из двух жизней, если ни одна из них не будет требовать жертвы? Именно такую истину хотел нести в себе Стас.
Паразит на птице выбрал идеальное место для своего тела. Ложбинка между двух крыльев. Там, где мягкий пух переходит в жесткие маховые перья. Их не повредить обычной атакой, не ранить через них нежное подбрюшье стрелой или камнем из пращи, не достать копьем.
Исследователь внутри Саргона ликовал.
Он моментально понял, что демона просто так, с земли не достать ничем. Не поможет смена поз, прыжки или другая акробатика. А туша носителя демона слишком хорошо защищена перьевым покровом. Обычные атаки не могли нанести гигантской крылатой твари никакого серьезного урона: верхний слой перьев играл роль доспехов, тогда как пух под ним гасил направленный импульс, не давал получить урон от дробящего оружия. Бить же несколько раз
