Он вышел в бодром настроении.
Эннис опустился на стул Импортуны, вцепившись в подлокотники, чтобы унять дрожь в руках. Его грудь чесалась в том месте, где ее коснулся сдвоенный палец мультимиллионера.
Две прохладных руки закрыли ему глаза.
Эннис попытался отвести их в сторону.
— Вирджиния? Я не слышал, как ты подошла. Возможно, он еще здесь.
— Он ушел, дорогой. Все в порядке — я проверила.
Вирджиния села к нему на колени и обняла его за шею обнаженными до плеч руками.
— Милая, а если Эдитта или Крамп…
— Я отослала Эдитту с поручением — ее не будет целый час. А Крамп в буфетной с миссис Лонгуэлл — полирует серебро к вечернему приему.
— Прием может не состояться. Твой муж сказал мне, что даст тебе знать позже. Он может задержаться в связи с покупкой половины Румынии. Ты уверена, что…
— Не будь таким трусишкой. — Она дышала ему в ухо. — Никто не поймает нас за чем-то скверным. Или поймает?
Они страстно обнялись на стуле ее мужа.
— Знаешь что, Питер? — вскоре пробормотала Вирджиния.
— Что, Вирджин?
— Я хочу заняться с тобой любовью прямо здесь.
— Здесь? Где?
— На этом столе. Нино так трясется над ним из-за того, что он принадлежал Медичи. Держу пари, стол видел кое-что гораздо хуже. — Она засмеялась и укусила его за ухо. — Что скажешь?
— Звучит заманчиво. Но дай мне прийти в себя, малышка.
— Вот как? — Вирджиния отодвинулась от него. — Что-то случилось?
— Прежде чем уйти, он едва мне голову не оторвал. И ты никогда не догадаешься из-за чего.
— Ты не поцеловал его перстень.
— Это не смешно! Уже давно он велел мне никогда не прикасаться к книгам на одной из полок. Я совсем забыл об этом — там стояли обычные книги, и все это выглядело ребячеством. Вчера я пришел сюда за чем-то — Нино тут не было — и заметил, что некоторые книги на одной из полок стоят вверх ногами. Я перевернул их практически инстинктивно, абсолютно не помня, что на эту полку наложено табу.
— И Нино это заметил?
— Еще как! Едва потолок головой не прошиб. Можно подумать, я совершил преступление. Нино поставил книги в прежнее положение и пригрозил содрать с меня кожу заживо, если я еще раз нарушу его приказ. Я с трудом удержался от того, чтобы не свернуть набок его носище, Вирджин. Не знаю, сколько я еще смогу подлизываться к хозяину и повелителю, чтобы иметь возможность хоть иногда взглянуть на тебя!
— Бедняжка!
— Если бы не это, я бы уже давно высказал ему все, что о нем думаю, и уволился.
— Дорогой…
— Может быть, он свихнулся? Намеренно держать книги на полке вверх ногами! С тех пор как Марко прикончил Джулио и повесился, Нино все сильнее катится под гору.
— Эти книги… — задумчиво промолвила Вирджиния. Спрыгнув с колен Энниса, она направилась к полке, и он последовал за ней. — Должно быть, Питер, это как-то связано с его помешательством на числе «девять».
— Каким образом?
— Не знаю. Но все иррациональные поступки Нино связаны с этим пунктиком… Вот эти книги?
— Да.
Она склонила голову набок, читая перевернутые названия.
— «Основание Византия». Автор некто Мак-Листер. Увлекательное чтение, ничего не скажешь… «Поражение Помпея» А. Сантини. Тоже настоящий триллер… А третья — «Первоначальный Ку-клукс-клан» Ж.Ж. Борегара. Ну и ну!
— Чушь какая-то.
— Очевидно, я была не права, Питер. Это не может иметь отношение к его навязчивой идее. Может быть, ключ в какой-то другой книге на этой полке? Хотя они и стоят в нормальном положении?
— Ты имеешь в виду «Высадку пилигримов»? Или вот этого кандидата в список бестселлеров — «Великую хартию в Раннимиде»? Или — набери воздух в легкие, дорогая, а то задохнешься от хохота — «Возникновение Римской империи»?
Засмеявшись, Питер Эннис повернулся, поднял на руки Вирджинию Уайт Импортуна и понес ее к столу Медичи.
Седьмой и восьмой месяцы
Июль и август 1967 года
Созревание плода продолжается.
Под кожей формируется слой жира, чья функция — питать и защищать плод на раннем этапе подготовки к грядущему появлению на свет.
Девятый месяц
Родовые схватки
Краснота кожи исчезает. На пальцах рук и ног формируются ногти.
Выделения желез внутренней секреции готовят плод к приближающимся переменам.
Первые ритмичные сокращения сигнализируют о начале родовых схваток.
Ребенок собирается родиться.
* * *
В тот день Нино был весел, почти очарователен. Вирджинии даже пришлось стараться не проникнуться к нему теплыми чувствами. Не то чтобы усилия были чрезмерными, но тем не менее они имели место.
Было 9 сентября — памятный день не только и даже не столько потому, что Нино исполнилось шестьдесят восемь лет. Куда более важным являлся тот факт, что этот день был также пятой годовщиной их свадьбы. Этот юбилей имел особое значение для Вирджинии Уайт Импортуна (и, по секрету, для Питера Энниса), ибо он обозначал истечение срока, обусловленного добрачным договором, согласно которому Вирджиния Уайт отказывалась от всех прав на имущество супруга на пять лет, после чего — если она продолжала жить с ним как жена — становилась его единственной наследницей.
Пентхаус никогда не испытывал такого нашествия. Люди приходили целый день с подарками и цветами — отец Вирджинии, сотрудники нью-йоркских форм корпорации «Импортуна индастрис», друзья из элиты общества, послы, официальные лица из иностранных делегаций в ООН, считавшие необходимым по тактическим соображениям оставаться в фаворе у Нино Импортуны (особенно представляющие страны, куда Импортуна инвестировал капиталы), коллеги по финансовому миру, присутствующие на всех подобных мероприятиях политики, даже духовенство. Посыльные доставляли целые коробки поздравительных телеграмм от индустриальных партнеров Импортуны в стране и за рубежом.
Вирджинию впечатляло и одновременно настораживало то, что впервые за все время их брака Нино посвятил этот юбилей целиком ей. Питер Эннис несколько раз докладывал ему, что звонит мистер Э., прося разрешения прийти в пентхаус по срочному делу, на что получал зубастую улыбку и ответ, что все дела «должны ждать до завтра. Lavoro sempre, ma non oggi.[45]Сегодня принадлежит моей жене». Поскольку Вирджиния знала, что мистеру Э. предоставлен доступ в пентхаус в любое время дня и ночи, она едва верила своим ушам.
