ничтожно, — сказал [каан], — дайте [ему] в два раза больше».
Еще [рассказ]
Один человек заключил с его [каана] эмирами и казначеями сделку за сто балышей. Он приказал выдать ему балыши наличными. На другой день какой-то бедняк стоял у дверей дворца. [Каан] вообразил, что это тот самый человек, который совершил сделку, и сказал: «Почему до сих пор не отдали ему денег? Пусть сейчас же выдадут». Ему отнесли сто балышей [и сказали]: «Бери, это плата за твой товар». «Я никакого товара не продавал», — сказал бедняк. Они вернулись обратно и доложили [каану] что это не тот человек. «Раз балыши вынули из казнохранилища, — сказал [каан] — их нельзя уже нести обратно. Это суждено этому человеку, пусть все отдадут ему». Вот и все!
Еще [рассказ]
Однажды он увидел индианку, которая проходила с двумя детьми на плечах мимо ворот дворца. Он приказал дать ей пять балышей. Дающий удерживает один балыш, а четыре дает ей. Женщина настойчиво просит. Каан спросил: «Что говорила эта женщина?». Сказали, что она обременена большой семьей и благодарила. «У нее семья?» — спросил он. Ответили: «Да». Он пошел в казнохранилище, позвал эту женщину и сказал, чтобы она взяла столько одежды, сколько хочет. Она взяла столько тканых одежд, что это составило бы богатство зажиточного человека. Вот и все!
Еще [рассказ]
Один сокольничий приносит однажды сокола, который болен и которого нужно лечить куриным мясом. [Каан] приказал выдать ему один балыш, на который он купил бы кур. Казначей дает этот балыш меняле и передает сокольничему стоимость нескольких кур. Каан спрашивает у казначея о сокольничем. Тот докладывает о своей исполнительности. Разгневавшись на это, [каан] говорит: «Все богатства мира, которых не сосчитать, я отдал в твои руки; ты этого не ценишь. Тот сокольничий не хотел кур, этим способом он имел [в виду] получить кое-что для себя. Ни про одно создание, которое приходит к нам, — из уртаков [ли], которые говорят: „Мы берем балыши, чтобы давать барыши", [или] из тех, что приносят товары, и ни про кого из людей, обращающихся во дворец, я не думаю, что они плетут сети, дабы что-нибудь ухватить, но мы желаем, чтобы все были благодаря нам покойны и получили бы долю от наших богатств». И [каан] приказал, чтобы сокольничему дали несколько балышей. Вот и все!
Еще [рассказ]
Был один лучник, который очень плохо делал луки и в городе Каракоруме стал так [этим] известен, что никто не покупал его луков. Однажды он нацепил двадцать луков на жердь и стал у входа в ставку. Каан вышел, увидел его и приказал разузнать о его деле. Тот сказал: «Я тот самый лучник, чьи луки никто не покупает, и я крайне обеднел и, чтобы услужить, принес двадцать луков». [Каан] приказал взять у него эти двадцать луков и дать ему двадцать золотых балышей.
Еще [рассказ]
У каана был изящный пояс, украшенный каменьями, который [ему] преподнесли в дар, [как] редкостную вещь некоей страны. Он [им] опоясался. [Пояс] с одного конца расшатался. Его отдали золотых дел мастеру, чтобы тот укрепил его чекан.[266] Золотых дел мастер израсходовал [этот] пояс. Сколько ни требовали [пояс], он все приводил отговорки. В конце |A 125а, S 302| концов его взяли под стражу. Он признался, что растратил. Его привели закованным во дворец, и он доложил об обстоятельствах [дела]. Каан сказал: «Хотя это и большое преступление, но совершение такого поступка есть доказательство крайней нужды и безвыходного положения, пусть ему дадут сто пятьдесят балышей, чтобы он поправил свои дела и впредь не смел этого делать». Вот и все!
Еще [рассказ]
Один человек привез ему халебскую чашу; приближенные приняли и доложили [об этом каану]. Он сказал: «Тот, кто ее привез, понес много трудов, пока доставил сюда такую хрупкую драгоценность; пусть ему выдадут двести балышей». Владелец той [чаши] сидел в раздумье у входа ставки, [ожидая], пока доложат его слова. Вдруг ему принесли радостную весть и тотчас же передали балыши. В тот же день зашел разговор о рабах-эфиопах. [Каан] приказал спросить у того человека, может он [их] достать или нет? «Это мое ремесло», — сказал тот. [Каан] приказал выдать ему еще двести балышей и подорожную, но он больше не вернулся, и никто его не разыскивал. Вот и все!
Еще [рассказ]
Был в Каракоруме один очень бедный человек. Он сделал из рога серны кубок и сел у места шествия [каана]. Когда прибыл каан, он встал и преподнес кубок. Тот взял и приказал выдать ему пятьдесят балышей. Один из писцов переспросил сумму. [Каан] сказал: «Сколько раз вам говорить, не прекословьте моим награждениям и не жалейте для нищих моего добра! Наперекор [вам] — выдать ему сто балышей». Вот и все!
Еще [рассказ]
Один мусульманин взял в долг у одного уйгурского эмира четыре серебряных балыша и оказался не в состоянии их уплатить. Его схватили, притянули к ответу и понуждали отказаться от святой веры Мухаммеда, да будет над ним мир и благословение, и, опоясавшись зуннаром,[267] стать идолопоклонником, а не то — его на базаре оголят и дадут сто палок. Он попросил три дня отсрочки, пришел во дворец каана и доложил о своем положении. [Каан] приказал привести его заимодавцев и обвинил их в притеснении, которые они чинили тому мусульманину. Жену и дом уйгура отдали мусульманину, и [каан] приказал, чтобы уйгуру дали на базаре обнаженному сто палок, а мусульманину он подарил сто балышей.
Еще [рассказ]
Один сейид из Чарга Бухарского,[268] которого называли Алеви[269] Чарги, получил на уртачество из казны деньги.[270] Во время уплаты установленного он утверждал: барыш-де я [уже] отдал. Потребовали расписку в получении.[271] Он сказал: «Я отдал каану в руки». Его привели во дворец. «Я тебя не знаю, — сказал каан, — где, при ком и когда ты мне передавал?». Тот ответил: «В тот день ты был один». Подумав некоторое время, каан сказал: «Ложь его ясна и несомненна, но если я с него взыщу, люди скажут, что каан отрекся и потребовал еще раз. Пусть его оставят, но не берут у него тех товаров, что он принес, дабы совершить с казной сделку». В тот день прибыла толпа купцов, их товары брали, и каждому каан давал цену с излишком. Вдруг он спросил: «Где тот сейид?». И сказал: «Сердце твое печально оттого, что не берут твои товары». Сейид
