Еще одна струя била в центре – высокая.
– Еще могут быть свидетели, которые видели случившееся из своих окон, – высказал предположение Бус.
– Но к нам их не направили, – резонно заметил Пак.
– Надо громко озвучить эту идею, тогда, может, и направят. Говорят, это действует.
– Уже вроде озвучили.
– Конкретнее нужно. – Бус задумался. – Если есть человек, – произнес он раздельно и громко. – Если есть очевидец. Если есть тот, кто смотрел в окно и видел, как оно было. Тот, кто видел, как женщина погибла под колесами красного трамвая в прошлую или позапрошлую пятницу. Одна или другая. Или с балкона он видел. Или, может быть, с крыши – не будем исключать такой вариант. Или с пролетающего мимо вертолета. Если есть такой человек, приведи его к нам. Дай нам увидеть его. Дай спросить о важном. Аминь.
– Аминь, – повторил за ним Пак. – И что теперь?
– Завтра увидим.
– Мы вроде хотели пойти к морю, – сказал Пак.
– Да, – сказал Бус, – но я передумал.
И пошли в разные стороны. Так бывает. Пак – к морю, а Бус – через площадь, к знакомой двери.
«Geh hinein», – и Бус вошел.
Думал взять водки, но навигатор сказал: «Кофе».
Вместе с кофе подошла Ная. Села напротив.
– Здравствуйте, – сказал Бус.
– Как ваши дела? – спросила она.
Пили кофе.
Ему нравился зеленый цвет ее платья.
Столы в кафе были деревянные, коричневые. Над каждым висел низкий светильник в виде широкого непрозрачного конуса. Цвет зеленый, темный, с внутренней стороны – светло-желтый. Каждый стол в круге света. Желтизна на лицах сидящих. За окном тонированного стекла – площадь с фонтаном посередине. Через площадь шел человек в синей куртке. Может, это был тот самый нужный свидетель? Может, даже второй Каренин? Но человек прошел мимо и скрылся. Бус вздохнул.
– Хотелось бы еще раз встретиться с этим Хамаляйненом. Это возможно?
– Наверное, это было бы слишком просто. – Ная улыбнулась.
– Да, – согласился Бус. – Если бы я знал раньше то, что знаю сейчас, я задал бы ему кое-какие вопросы, и все было бы просто.
– Он страшный человек, – сказала Ная, – у нас им детей пугают.
– У вас есть дети?
– Сын Сережа, но он сейчас с отцом живет.
«Geh raus». Бус поднялся со стула. Ная тоже.
– Значит, выходим вместе?
Она кивнула.
И вышли.
– Мы с Паком после дел собирались посмотреть здешний замок, – сказал Бус. – Но Пак передумал и пошел к морю. А я пришел сюда. Но сейчас идти к замку, наверное, слишком поздно.
– Он ближе, чем кажется, – сказала Ная, – и меньше, чем кажется. Так хитро построен – с расчетом на иллюзию. И не такой старый, то есть совсем не старый.
– Тогда не пойдем туда.
И свернули направо. Шли без подсказок, словно обоим была известна дорога. По узким, как им и полагалось, улицам старого города.
На каком-то повороте она спросила:
– Зачем ты играешь в эти игры?
– Может, вначале и был шанс уклониться, но теперь все.
– Ты знал, что это такая кровавая история?
– Нет, тут просто было дело под номером. Подробности обещали потом. В принципе на моем месте мог оказаться каждый. Это похоже на то, как раньше для участия в суде отбирали случайных людей – присяжных заседателей. Они не выносили приговора, но просто отвечали на вопрос типа «виновен – не виновен». А сейчас отбирают несколько человек, тоже случайных, которые должны по мере возможности разобраться в деле и сказать, что, по их мнению, произошло. Ну, например, убийство, самоубийство или несчастный случай. Плюс детали. Хотя следственные органы, – добавил Бус, – конечно, все знают.
– Тогда зачем нужно это твое расследование?
– Пойдет в какую-то статистику, я не знаю. А вообще это такая социальная программа. Для обеспечения занятости.
– У нас здесь не устраивают таких игрищ.
– Наверное, устраивают что-то другое.
– Да, но я не хочу об этом говорить.
Улица, по которой шли, закончилась. Тут было что-то вроде смотровой площадки, откуда, помимо прочего, виден был замок – совсем близко. Закатное небо над ним. Облака.
– Красивый замок, – сказал Бус.
– Да, красивый, – сказала Ная.
Продолжили путь и, немного пройдя, остановились у дома – серого в ряду других домов. Над входом – маска льва с печальными человеческими глазами.
Остановились, не ожидая команды. И стояли, уже ожидая.
– Обними ее, – сказал навигатор.
– Мог бы и позвонить, – сказал Пак. – А то я уже думал, не случилось ли что?
– Что может случиться с человеком в тихую ночь в тихом городе?
– Ничего, кроме самоубийства, – мрачно произнес Пак.
– Есть у нас чем перекусить? – Бус открыл холодильник, там было два больших бутерброда – один с колбасой, другой с сыром.
– Ешь все, я не претендую, – сказал Пак.
Бус стал есть бутерброды, а Пак сидел за столом и о чем-то думал.
– Не хочешь поменяться апгрейдом? – сказал он наконец. – Ты будешь Капабланка, а я Алехин.
– Нудная процедура, – сказал Бус, жуя.
– А если я вот переапгрейдился бы в Карпова или Каспарова, ты стал бы возражать?
– Не выйдет, Карпов никогда не играл с Алехиным, Каспаров – тоже.
– Вроде бы такое условие есть, чтобы играли, – согласился Пак.
– Точно, есть, – подтвердил Бус.
– И тогда возникает мысль, что мы не играем друг с другом как гроссмейстер уровня Алехина с гроссмейстером уровня Капабланки, а просто воспроизводим конкретные партии, сыгранные реальным Алехиным и реальным Капабланкой в свое время.
– Я ведь не просто делаю ходы, я думаю над каждым ходом, – возразил Бус.
– Ты уверен? Может, эти движения импульсов в мозгу, которые ты называешь мыслями, синтезированы и проигрываются в мозгу как запись с плеера.
– Нет ничего нового под луной, – вздохнул Бус и, покончив с бутербродом, направился к спальной капсуле.
– Марш чистить зубы, – сказал навигатор, а Паку: – Schlaf ein.
– И эта голая баба на лошади, – успел сказать Пак. – Которая встречается нам постоянно. Эта повторяющаяся сцена с ее выездом не есть ли воспроизведение какого-то нам не известного образца?
«Nach rechts, – говорил навигатор. – Nach links. Nach vorne». Шли вроде в «Воронеж», но на пути куда-то свернули. Вышли к трамвайным путям, в том самом трагично знакомом месте. Рельсы лежали внизу, у подошвы травянистого склона. Несколько человек стояли там – вроде как ждали трамвая, хотя остановки не было. Среди них Бус увидел знакомое зеленое платье.
Трамвай уже выворачивал из-за поворота.
Бус сбежал вниз по склону.
– Это я, – быстро сказал, – это я. – Обхватил девушку руками. Держал крепко.
Трамвай уже был совсем близко.
– Руки убери, – скомандовал навигатор.
Бус опустил руки.
Девушка шагнула вперед.
Взвыли тормоза. Заскрежетали колеса. Трамвай
