куртку.
В машине с трудом поборол желание закурить. Обещал ведь мелкой, что брошу. Да и знал прекрасно, что Мишка ненавидит запах сигарет. Поехал в мастерскую.
— Привет, — едва вошёл в помещение, тут же ко мне подбежала Снежинка, облачённая в комбинезон. — Хорошо, что ты приехал, мы с Игнашей и Ромкой ничего не успеваем.
— Привет, — расплылся в улыбке и поцеловал подругу в щёку. — Сейчас присоединюсь. Какая машина?
— Хонда цивик 4д. Подшибник поменять.
— Понял, — улыбнулся светящейся от счастья подруге. — Пошёл работать.
— Тошка, — Снежинка нахмурилась и осторожно взяла меня за перебинтованную руку, — нет. Работать ты сегодня не станешь. Что с рукой?
— Ничего страшного, немного неудачно упал, — соврал, смотря в глаза Снежане.
— Ты снова мне врёшь, — зелёные глаза сузились, на бледных щеках появился румянец. Подруга злилась. — Ты что-то снова от меня скрываешь.
— Снежинка, — попытался беззаботно рассмеяться и перевести всё в шутку. Но в этот раз почему-то не прокатило. Видимо, появление Мишки выбило меня из колеи.
— Ты врёшь мне, Антон, — знал я этот тон. Снежана была в ярости. — Ты постоянно врёшь. Знаешь, — опустила резко голову, пряча взгляд, — ты думаешь, что все ничего не знают и не слышат. Что все слепые и совсем ничего не замечают. Никто не обсуждает это. Никто разговор не заводит, но все мы знаем о твоих проблемах, Тоша. Все.
Я дёрнулся, чувствуя, как леденеет всё в груди. Как стыд накрывает с головой, выбивая почву из-под ног.
— Тош, — Снежана вскинула на меня полные слёз глаза, ощетинился, видя в глазах подруги сожаление и тоску, — мы же одна семья. Тошенька. Почему ты не доверяешь? Почему врёшь постоянно? Чего ты боишься? Что мы осудим?
— Снежка… — я чувствовал себя бессильным, когда видел слёзы в глазах девушки, которую мог бы назвать сестрой.
— Тоша! Разве кто-нибудь осуждал Глеба? Его пьющих родителей? Я знаю, что это не моё дело. Понимаю, — девушка быстро стала тараторить, вытирая ладонями щёки и оставляя на коже чёрный след. — Я никогда не лезла. Я знала, что ты помощь не примешь. Но я вижу, Тоша, вижу, как тебе сейчас тяжело. Я твой друг, Антон. И ребята твои друзья. Мы ради тебя порвать кого угодно готовы. Я люблю тебя, Тош, — Снежка снова всхлипнула и торопливо закрыла рот ладонью. — Просто знай, что я готова тебя выслушать. В любое время суток. И всегда, слышишь, всегда готова тебе помочь!
— Спасибо, — только и смог выдавить из себя, чувствуя, как давить в груди от нежности и любви к черноволосой девчонке.
Снежана шмыгнула носом, кинула на меня очередной печальный взгляд и убежала к раковине, где её перехватил Игнат и что-то встревоженно спросил. Отвернулся. Двинулся к машине, о которой сказала мне Снежана. Не мог сидеть без дела. Необходимо было отвлечься.
— Тоха, иди домой, — Игнат хлопнул меня по плечу. — Не стоит тебе сейчас в машине копаться.
— Царь, — я скривился, — не начинай.
— Тоха, Снежка переживает за тебя дико просто. Да и мы с пацанами. Не дури, Тох. Мы сами справимся.
— И давно ты заешь? — прищурился, улавливая на лице друга ту эмоцию, которую больше всего ненавидел по отношению к себе.
— Достаточно долго, — Игнат отвёл взгляд и повёл плечом. — Не имеет значения, Тох. Ты не хотел обсуждать, я не лез. И сейчас не лезу.
Все всё знают блядь. Прикрыл глаза и усмехнулся. Игнат похлопал меня по плечу и ушёл, оставив наедине со своими мыслями.
Кинул взгляд на машину и понял, что работать мне не дадут. Нужно было дома бинт снять.
Налил в чашку кипятка, забросил пакетик с чёрным чаем и сел на диван, наблюдая за друзьями. Гадая, когда они узнали про мать. Конечно, весьма сложно скрыть болезненный и крайне нездоровый вид матери, но я всеми силами пытался создать видимость полноценной и здоровой семьи, чтобы Настю не забрали. Даже её классуха не знала. Лгал постоянно, что у матери много работы. Сейчас же стал сомневаться, что у меня это выходило. Классная Насти не дура, давно могла догадаться.
Глотнул кипятка, чувствуя, как чай обжигает рот и горло. Вновь на языке разлилась горечь. Не верил, что мать завяжет. Был уверен, что вернусь домой и обнаружу, что она вновь где-то достала дозу.
Сука. Чувство ненависти душило. Сейчас не мог найти ни грамма былой любви к матери. Только чёрная ненависть. К ней и к братцу. Ни разу не общался с ним за эти три года. С мразью, покупающей матери таблетки и спиздившей деньги на операцию Насти. Конченый урод. Сжал в руке чашку и торопливо отставил на низкий столик, понимая, что она может треснуть.
Дед Рома пытался мне помочь. Нашёл клинику. Предлагал оплатить лечение матери. Тогда в первый и последний раз согласился принять чужую помощь. И тогда мой конченый братец пронёс таблетки матери в клинику.
Поднялся с дивана и вышел на улицу, чувствуя острую нехватку кислорода. Вдохнул морозный воздух полной грудью. Мысли переметнулись на Мишку.
Захотелось увидеть девчонку. Увидеть, как она смутится и покраснеет. Снова впиться поцелуем в пухлые губы. Моя одержимость. В какой-то степени понимал мать. Понимал, что значит испытывать ломку. Постоянный зуд под кожей. Постоянное желание, потребность.
И в этот раз не стал себе отказывать в этом желании. Видел, что девчонка хотела меня. Её возбуждение разливалось на пальцах. Девчонка сама робко целовала в ответ.
Глава 11
Тоша
Не прощаясь с ребятами рванул обратно домой. Взлетел по лестнице и стал звонить в соседскую дверь. Сердце колотилось, грозясь вырваться сквозь грудную клетку. Но девчонка не открывала. Больше десяти минут топтался под дверью, прислушивался к звукам в квартире, но Мишка ушла.
Саданул кулаком по двери, тут же затряс рукой, чувствуя, как болью прострелило до самого плеча. Открыл дверь квартиры. Замер на пороге, прислушиваясь к звукам. Сбросил обувь и медленно поплёлся на кухню, ожидая увидеть уже знакомую картину. Но вновь меня ждал сюрприз. Мать сидела за столом и вязала.
— Ты вернулся, сынок, — мать расплылась в улыбке. — Ужинать будешь?
Интересно, по имени меня не называет, представляя на моём месте другого близнеца?
— Нет. Я не голоден.
— Сынок, совсем ничего не ешь, —
