будем создавать вид, что заняты делом.
Снова уверяю себя в том, что у Аасмы нет этих современных тестов для проверки беременности и сверять она всё будет по этим самым дням. Ане, естественно, нужно будет сказать Аасме, что последние месячные у нее прошли перед нашим выездом – пару-тройку дней назад, соответственно следующие должны пойти через двадцать пять-тридцать дней. Это значит, что у нас будет целый месяц для того, чтобы продолжать использовать наши уловки и, импровизируя, искать решение.
Забеременеть с первого раза дано не каждой даже самой здоровой женщине и Аасме об этом должно быть известно как никому другому. Так что времени для маневров у нас будет выше крыши.
Мысленно прогоняю всё заново: допустим, в течение этого месяца у нас ничего так и не получится. Придет срок выдуманных месячных и Аасма решит, что дело сделано. Что тогда?
Тогда у нас останется только время. За нами точно или придут или мы сами подловим момент и сбежим. Нужно только придумать, как добраться до ключей.
И это не так уж плохо. Целых семь месяцев для того, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу или просто дождаться подходящей возможности для побега.
Я продумал всё, сопоставил риски (это у меня профессиональное), учёл вероятность провала, успеха и понял, что шансы реально есть и они вполне конкретные.
– Мы приступим к делу сегодня, – волнительно сообщает Аасма. – Откладывать больше нельзя. Настройтесь на хороший лад, дорогие мои, ведь создание жизни – это чудо вселенной. И подходить к нему нужно со всей душой и гармонией.
Из недр сумки она достает стеклянную баночку, закупоренную резиновой крышкой и улыбается, восторженно её оглядывая.
– Зачем это? – спрашиваю я.
Волосы на руках вздымаются, шею сводит так сильно, что я не могу и глотнуть.
Нахрена нам эта банка? Я что-то упустил?
Аасма, изумляясь глупости моего вопроса, отвечает:
– Как что? Баночка!
– Для чего?
– Для семени твоего, дурень. Тебе нужно собрать его сюда – в эту баночку.
Ха-ха-ха, весь твой план – дерьмо! Ты облажался!
– Нет, нет, я не могу так, я… – от столь резкого поворота ситуации у меня не находится нужных слов. – Я полагал, что мы поступим как… – не пойму как лучше выразиться, – ну как обычно, как это всегда делается!
– Ага, – протягивает Аасма и смеется. – Взбрендило, что я предоставлю вам свободу движений? Не в санаторий приехали.
– А как иначе? – выпаливаю я. – Как по-другому?
– Как всегда, – непреклонно заявляет Аасма. – Подергаешь его, добудешь семя. Остальное – не твоя забота. В первый раз что ли?
– Ты издеваешься? – вмешивается Аня. – Мы тебе что подопытные крысы? Я не согласна на… такой способ. Это омерзительно!
– Вас никто не спрашивает, – строго изрекает Аасма. – Не спорьте!
Она извлекает из сумки пустой шприц и, потряхивая им перед носом, говорит:
– Будем пробовать каждый день, пока не сработает.
– Нет, так не пойдет! – возражаю я. – Не помню, когда последний раз занимался этим и-и-и… такое дело… я не уверен, что он у меня встанет. Обстановка не располагает, понимаете?
– Я уверена, у тебя все получится, – отчеканивает Аасма. – Убирает шприц обратно в сумку, ставит банку в полутора метрах от матраса. – Я подожду за дверью.
Оборачивается и идет к выходу.
– Нет, нет и еще раз нет! – беснуется Аня. – Я буду вынашивать этого ребенка, я буду его рожать, так что только у меня есть право решать, как всё будет происходить!
Вены на её висках вздуваются, глаза выпучены, изо рта брызжет слюна.
– Скажи, мать твою, спасибо, что мы вообще согласились на это идиотское и безумное предложение! Если не мы, то кто? – неистовствует она. – Кто еще вам поможет?
Аасма останавливается на полпути.
– Вы снимете меня или его с цепи, – требует Аня. – И дадите нам возможность подойти к этому это по-человечески, нормально. Слышишь меня?
Какое-то время мне кажется, что Аасма передумала и уже готова согласиться с нашими условиями, но я ошибаюсь.
– Менять решение я не стану. Как закончишь, сообщи, – говорит мне спина Аасмы. – Не торопись. Я дам тебе столько времени, сколько нужно. А ты… – она слегка наклоняет голову левее – в сторону Ани: – Еще одно такое выступление и мне придется снова попросить Августа преподать твоему муженьку урок. Разве тебе хочется, чтобы он снова страдал? Тебя-то трогать он не будет, я не позволю, а вот его накажет легко. Так что советую попридержать язык.
Подходит к порогу и снимает с гвоздика ключи. Открывает дверь и выходит наружу, вновь заперев нас на замок.
– Господи, да что происходит-то… – тяжело выдыхает Аня, когда в глубине дома стихают шаги этой сумасшедшей. – Я так больше не могу.
– Эта баба еще невменяемей, чем я думал. Ей в психушку надо.
– Ну как там твой план? Работает? – саркастически спрашивает Аня.
Снова издевается.
Я предпочитаю ничего не отвечать.
Осторожно встаю, беру банку.
Вернувшись, сажусь у стены и, сжимая её в руках, пристально разглядываю со всех сторон. Представляю, как Аасма входит сюда, а я резко подскакиваю, добираюсь до неё и разбиваю эту банку о её подбородок, подбираю с пола самый большой осколок и вонзаю кусок стекла в её шею или живот. Из неё хлещет фонтаном кровь и вываливаются наружу кишки. Она захлебывается собственными слезами и кровью, молит о пощаде, но жизнь стремительно покидает ее тело и эта тварь, наконец, подыхает.
Неплохая получается зарисовка – четкая, яркая, эмоциональная. Но, к сожалению, нереалистичная. Вряд ли я смогу провернуть всё именно так. Она не подойдёт так близко, не даст напасть на себя. Да и вообще стоит ли так рисковать, ведь цена промаха – наши жизни.
Аня утыкается лицом в подушку, а меня охватывают тупое бессилие и усталость.
Она всегда щепетильно относилась к уходу за кожей лица и прежде никогда бы не коснулась такой грязной и засаленной подушки своими лбом или щеками, но сейчас гигиена волнует её в последнюю очередь.
Аня в отчаянии.
Я всё верчу банку в руках. Для меня она не что иное как бомба замедленного действия, готовая вот-вот взорваться.
– Что я говорила? – спрашивает Аня. – Думал, всё будет так просто?
– Мы настоим на своём, – не сдаюсь я. – Переубедим её.
– Никого ты не переубедишь, Руслан. Если не кончишь сейчас в банку, придет этот амбал и повторит весь тот ужас, через который ты недавно прошел. Вот и всё.
– Я буду стоять на своём.
Аня закатывает глаза.
Неужели она равнодушна к тому, что вскоре мне снова может быть очень больно?
Видеть здесь Августа и вновь получать от него
