освещения осмотр места происшествия был перенесен. Сегодня должны продолжить.
– Говорил я тебе, Николай, телефон надо было сюда протянуть. – Игорушкин с тоской обернулся на домик, где, сгрудившись вокруг уставленного яствами стола, готовилась к весёлой трапезе их компания.
Майя нетерпеливо помахивала отцу рукой, Мария, заждавшись, разливала душистый чай по чашкам, прокурор района Волобаев суетился подле, помогая с пёстрыми блюдцами, Михал Палыч, размахивая руками, досказывал всем легенды о сазанах, добытых им с Кравцовым под столетней корягой, одна Анна Константиновна поймала взгляд мужа и замерла, почуяв недоброе.
– С телефоном бы сейчас не мучились, – закончил фразу Игорушкин. – А что теперь? Полная неизвестность.
– Поставим, Николай Петрович, – оправдывался заместитель. – Мы же здесь нечастые гости. Раз выбрались. И то благодаря приезду Бориса Васильевича. Здесь и столбов-то нет! Как провод тянуть?
– А Волобаев тебе на что?
– Понял, Николай Петрович.
– Понял… Всё у нас задним числом.
– А давай-ка, Николай Петрович, вместе проведаем вашего владыку, – подал вдруг голос Кравцов, молча слушавший всё это время их разговор. – Тем более я, кажется, знаком с ним.
– Что вы говорите? – всплеснул руками Тешиев.
– Да-да. – Кравцов взял под руку смутившегося Игорушкина и повёл к домику. – Сам поражён совпадением. Но это так. Только сейчас вспомнил.
– Как же? Когда? – недоумевал тот.
– Переоденемся, позавтракаем, а в дороге я расскажу, – Кравцов улыбнулся прокурору области. – История поучительная и стоит того, чтобы знать. Владыка ваш – личность незаурядная.
– Послушайте… – Проводив начальство взглядом, Тешиев поманил к себе офицера.
– Старший лейтенант Свердлин, – представился тот, – Владимир Кузьмич.
– Послушайте, Владимир Кузьмич. – Тешиев доверительно коснулся кителя посыльного. – Что за суматоха там поднялась? Что за переполох? Столько начальства подняли? Что происходит?
– Обстоятельства устанавливаются, товарищ заместитель прокурора области, – щёлкнул каблуками тот.
– Ты бы попроще. Не знаешь меня?
– Ну как же, Николай Трофимович!
– Во… Так лучше… Убили священника?
– Труп пропал, Николай Трофимович.
– Смеёшься?
– Как можно! Церковнослужитель пропал. Есть подозрения, что его убили.
– И что там наши? Что Ковшов?
– Не владею информацией, Николай Трофимович. Всё держится в большом секрете. Оперативная группа с утра должна продолжить поиски.
– А архиерей, значит, жаловаться решил?
– Выходит, так.
– Где же он? У генерала сидит?
– Был на приёме у Максинова. А по дороге сюда я его к вам завёз, в облпрокуратуру. Сказал мне, там дожидаться будет Игорушкина.
– Долго же! Там у нас, кроме дежурного, никого…
– Максинов загодя за Колосухиным послал, вызвал того из дома.
– Значит, ты владыку с рук на руки Виктору Антоновичу передал?
– Так точно.
– Это хорошо. Это ты правильно сообразил.
– Генерал приказал, Николай Трофимович.
– Что? Генерал? Ну, конечно, генерал… Главное, пока Николай Петрович с Кравцовым приедут, Колосухин его заговорит.
– Грозный батюшка…
– Позавтракаешь с нами?
– Спасибо. Сыт.
– Пойдём, пойдём, служивый. – Тешиев потянул посыльного за собой к столу, где основная компания уже допивала чай; в парадном к ним присоединились и Кравцов с Игорушкиным, над которыми хлопотали Анна Константиновна и Маша.
– Майя, угощай гостя, – подвёл Тешиев офицера к зардевшейся девушке. – Владимир Кузьмич его звать. Прошу любить и жаловать.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – вспорхнула с чашками для подошедших девушка и потянулась к самовару. – Вам с молоком или сливками?
– Мне кофе, – поднял карие глаза офицер.
– Кофе никто не пьёт, кроме меня… А он кончился… – смутилась девушка, утонув в глазах офицера, и совсем запылала так, что Анна Константиновна, всё забыв, бросилась ей на помощь.
– Есть кофе, Маечка! Как же? – Анна Константиновна не узнавала свою дочь; куда девались её отчаянная независимость, дерзость, постоянное желание возражать; та совсем потерялась, словно малый ребёнок.
– Сейчас принесу! – Анна Константиновна поспешила в комнаты и скоро возвратилась с баночкой в руках. – Вот. Маша позаботилась. На здоровье, Владимир Кузьмич.
Офицер между тем не сводил с Майи глаз.
– Бывает всё ж на свете, – едва слышно, только для неё сказал он.
– Что вы?
– Бывает. А я не верил, – заглянул ей в глаза офицер.
– О чём вы? Простите. Вам кофе с сахаром? – Она подала ему чашку.
– Ах, обмануть меня нетрудно. – Он, будто случайно, задержал её пальцы в своих, принимая чашку. – Я сам обманываться рад…
– Сахар? Простите. – Она тихонько высвободила руку, стесняясь чужих глаз.
– Только горький, Маечка. Только горький…
Владыка
Михал Палыч глянул на Игорушкина, тот кивнул ему, мол, следуй за милицейской «Волгой», где впереди восседал посыльный генерала, и автомобиль плавно покатил с места.
– Не гонись за ним. Не спеши, Миша. – Игорушкин упредил Нафедина, зная страсть своего водителя, не любил тот в хвосте плестись, норовил в первых всегда пылить, наперёд вылезти. – Успеется. Я попросил Свердлина поторопиться, предупредить Колосухина, что мы выехали. А то архиерей-то небось спёкся, нас дожидаясь.
– С архиепископом Иларионом судьба свела меня года полтора назад, – закинув руку на спинку, усевшись удобнее на заднем сиденье автомобиля, сказал Кравцов. – Поэтому ещё свежи воспоминания.
– Он у нас в области месяцев шесть, не более, – развернулся к прокурору республики Игорушкин. – Всего ничего, а скажу я вам – впечатлил многих.
– Незаурядная личность!
– Заставил считаться с собой и обком партии, и облисполком, а уполномоченный по делам религии Мухоркин от него чуть не прятался одно время.
– Вот как!
– Да. Скандал. До правительства, в Москву, история докатилась. Туда своих ходоков посылал. Тайно.
– Это что же?
– Не находил понимания с Мухоркиным. Считал, вмешивается тот в дела церкви. А бабу одну, извиняюсь, женщину из райисполкома, однажды сам выгнал с какого-то церковного собрания. Та потом ему мстила. Пыталась пьяным поймать. Ославить. Одурела совсем. Как-то на Пасху в храм ворвалась. Иларион после службы за стол сел отобедать, или, как у них там говорят, вкусить плоды земные, а та ворвалась с помощниками, водку на столах искать начала да владыку нюхать.
– Безобразие!
– Что с дуры возьмёшь?
– И чем же всё кончилось?
– Погнали зарвавшуюся своевольницу. Но не сразу. Понадобилось владыке дважды в столицу ходоков посылать.
– Вот как!
– И там, в московских конторах, хитростью пришлось пользоваться.
– Это почему же?
– А гоняли их из Совета по делам религии. Одна проверка была, но формальная. Проверяющий Мухоркина расспросил, чай попил и убрался. А с народом не встретился. А когда посыльные приехали второй раз, их в шею – были уже у вас, зря жалуетесь, мешаете работать.
– Там Куроедов заправлял. Не может быть. Мужик строгий, ответственный. Я его знаю.
– Так им до него не добраться. Они швейцара у дверей подсластили. Тот научил уму-разуму. Показал, где и когда главного словить. Вот они в ножки ему и кинулись.
– Гоголь! Неужели так и было?
– Стыдоба! Мне бы не знать никогда. Только у Анны моей подружка
