На руках ликующего мужа она вплыла обратно в собственные хоромы: среди ободранных от обоев стен под единственной тусклой лампочкой в пустой комнате красовались грубо сколоченный колченогий стол с двумя табуретками. Но что было на том столе!..
– Стерлядь! – вскричал Аркадий, показывая на золотистое чудо.
– Это, кажись, Варвары Афанасьевны подарок, – похвалился Бобров и ущипнул жену.
– С печкой бы ещё разобраться, – смутившись, потянула мужа в другую комнату Варвара. – Помнится, Селёдкин в ней копался: коптила сильно.
– Нет уж, к столу! – выбил пробку из шампанского Данила. – Мы с Очаровашкой сами управимся.
Но тут лампочка под потолком погасла.
– Вот те раз! – осерчал Бобров.
– Рано сегодня отключили свет, – поддакнула Варвара.
– Даня! – выскользнула из рук Данилы Очаровашка. – Зажги-ка наших. Я как знала.
Тут же были принесены свечки, и через минуту три трепетных огонька засветились над столом.
– Прошу, гости дорогие! – Очаровашка подняла бокал и совсем уже по-хозяйски поклонилась Боброву с Варварой. – Спасибо вам за приют, а об остальном не беспокойтесь.
– Ура! – некстати гаркнул Аркадий, но его выходка всем пришлась по душе.
– Гармошку бы, – размечтался Бобров после третьей рюмки и усадил Варвару на колени. – Свечи наводят тоску, а душе требуется простор!..
– Минуточку, – отлучился за дверь Аркадий, ему приходилось в одиночку кружить вокруг стола, так как на втором табурете разместились Данила с Очаровашкой.
– Неужели привезли с собой? – не поверил Бобров.
– Аркадий, он запасливый, – с набитым ртом похвалил товарища Данила.
В дверях зазвенели струны.
– Гитара! – взвизгнула совсем по-девичьи Варвара. – Маркуша, ты подумай!
– Наш вам маленький сюрприз! – объявил Аркадий. – Рояль мы решили не брать. Ваш заказ, друзья?
– Нашу, нашу! – запросили, закричали вразнобой.
Аркадий перебрал струны и хулигански зачирикал:
У дедушки за печкою
Компания сидит.
И, распевая песенку,
Усами шевелит.
Поужинали дружно,
Ложатся на бочок
Четыре неразлучных таракана
И сверчок…
– Сядь, – снисходительно махнул рукой Бобров. – Ты бы нам что-нибудь душевное. А про сон ещё рановато.
– Мою, – жалобно попросила Очаровашка и подтолкнула плечиком Данилу.
Аркадий, пребывавший в раздумье, после слов Боброва тут же снял руку со лба, мол, что же я могу поделать? И передал гитару Даниле. Тот наклонился к Очаровашке и доверительно запел:
Забыть ли старую любовь
И не грустить о ней?
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?
За дружбу старую – до дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней…
Голос певца был чист и тих, если бы не наступившая тишина, этот полушёпот-полупесня вряд ли был различим, но смолкла, обхватила мужа за шею Варвара с намокшими враз глазами, а Бобров перестал постукивать по столу вилкой, и никто и не заметил, как к грубоватому хриплому баритону присоединился нежный, щемящий душу голосок Очаровашки:
С тобой топтали мы вдвоём
Траву родных полей,
И не один крутой подъём
Мы взяли с юных дней.
Переплывали мы не раз
С тобой через ручей.
Но море разделило нас,
Товарищ юных дней…
И уже Аркадий наклонился над забывшей про всё счастливой парочкой, положив руки на плечи Данилы, он начал подпевать твёрже и уверенней:
И вот с тобой сошлись мы вновь,
Твоя рука – в моей.
Я пью за старую любовь,
За дружбу прежних дней!
За дружбу старую – до дна!
За счастье прежних дней!
С тобой мы выпьем, старина,
За счастье прежних дней[10].
V
Когда гости откланялись, а заснувшую Очаровашку Данила перенёс на кровать, они вышли на крыльцо и присели. Аркадий в темноте на ощупь разлил остатки шампанского по бокалам:
– Ну что, за всё доброе, и пусть все наши враги сдохнут!
– Да уж, – вздохнул Данила. – Умею я их наживать.
– Поделись.
– Поживи с моё…
Они чокнулись, стекло тревожно откликнулось на старую поговорку. Даниле самому не терпелось всё рассказать другу. Его переполняли события последних дней, встреча с Топорковым, последовавшая за этим трагическая и нелепая смерть перевернула его сознание. Лёгкий хмель подталкивал к откровению. Однако ситуация была опасной. То, что узнал Ковшов, ему не принадлежало, это уже называлось тайной следствия. И Аркадий не имел права к ней прикасаться.
А на земле властвовала глухая ночь. Погода изменилась. Небо затянули облака, звёздочки, словно замурованные ими, не радовали. Свет совсем отключили, и редкие столбы маячили в темноте, как горькое напоминание о провинциальных прелестях, к которым следовало привыкать. Даже собаки не брехали.
– Жутковатая ночка-то сегодня, – поёжился Аркадий.
– Смотри? Что это? – толкнул его Данила и вытянул руку вперёд. – Вон на углу. Это же изба Топорковых!
– Далась она тебе, – отмахнулся Аркадий. – Было б чем восхищаться! Чуть смерть там не нашёл.
– Свет мелькал! – вскочил на ноги Данила.
– Теперь тебе долго мерещиться будет, – хмыкнул приятель. – Ночью просыпаться будешь. Это, друг мой…
– Да брось ты! Смотри, там с фонариком кто-то шастает!
Сквозь щели досок, набитых на окна избы, действительно пробивался мерцающий свет.
– Покойник вернулся на место преступления, – тут же выпалил Аркадий. – А что? Бывает. Я читал, их тянет.
– Бобров скомандовал опечатать двери, а окна заколотить, – оборвал его Данила. – Кто это может быть?
– На нечистую с голыми руками я не ходок, – зло усмехнулся Аркадий. – Ну-ка, что у нас там имеется в арсенале?
Он кинулся в коридор и выскочил оттуда с приличного вида топором:
– Я тут без тебя заготовкой дров занимался. Протопить квартирку хотел. Щепок набрал, а печку сам раскочегарить не смог. Какой-то Селёдкин в ней копался. Предшественница твоя обращалась к нему за помощью.
– Помнишь мальца? – спросил Данила.
– Ванькин отец?
– Ага. Теперь и сосед мой. – Ковшов оглядел Аркадия. – Хватит топорика твоего на нечистую?
– Сладим.
– Тогда двинулись. Только тихо.
– Ты не спеши, – приостановил друга Аркадий. – Ещё неизвестно, сколько их там. Я с этим орудием впереди. Ты за мной. И перебежками.
Возле самой избы друзья перевели дух. Осмотрелись. Входная дверь оказалась опечатанной, нетронутой, на окнах доски.
– Там сзади, со двора, ещё одно окно есть, – подсказал другу Данила.
– Знаю. Оттуда тебя и волок, – урезонил его Аркадий. – Ты что-то всё помалкиваешь, мой друг, про свои приключения. Или Маркел запретил?
– Наберись терпения.
– А что? Я погожу, – не обиделся Аркадий. – Так… Вот что. Я впереди, ты рядом. Делай как я.
Держа топор перед собой обеими
