ратовал, – осторожно напомнил Бобров. – Его затея. Он ведь здесь в грозные… боевые, как говорится, с шашкой!..
– Уже дал команду, чтоб паковали, – отрезал Усыкин. – Пусть город этим занимается. У них и музеев хватает, и охраны. А здесь одна головная боль.
– Может, ошибочка насчёт поджигателя? – всё же сомневался Бобров. – Какой прок от старых бумажек! Зато в нашем музее они бы глаз радовали. История!
– Его ещё построить надо! – огрызнулся Усыкин. – Архив-то в хлеву. Того и гляди спалят. Там изба древней бумаг! От кого досталась…
– Общая беда, – покачал головой Бобров. – Но отдадим в город, не увидим ничего.
– Вот-вот! С этими присказками я боролся всё время.
– Хайса поможет, если сам станет хлопотать. Деньги-то пробовали просить, чтобы новое здание построить?
– А!.. – махнул рукой Усыкин.
– Вы полагаете, Топорковы заинтересованы в каких-то бумагах архива? – осторожно вмешался Данила. – Древние учили: искать надо тех, кому выгодно.
– Что? Кому выгодно, говорите?.. – внимательнее вгляделся в него начальник районного КГБ. – Топорков-отец всю жизнь при архиве был. Его сам Хансултанов туда приставил в своё время. Старик там каждую бумажку знал. И отыскать мог любую древность в одну минуту. А нынешняя, извините, особа, которая после него командовать пришла… Один визг и болтовня.
– И что же? – не унимался Ковшов.
– Хайса Топоркова уволил, – начал подсказывать Бобров. – Можно сказать, выгнал после того, как у того сын в тюрьму угодил.
– А сын загремел из-за его дочки, – дополнил, размышляя, Усыкин.
– Вы находите – возможна месть? – завершил за обоих Данила.
– Это ответ на ваш вопрос. – Усыкин мрачно поджал губы. – Но не вписывается старик. Он дряхл, да и зачем ему древние манускрипты? При надобности он свободно мог завладеть любым из них.
– Да-да, – изобразил согласие и Бобров.
– Маркел Тарасович, я думаю привлечь Данилу Павловича к нашим проблемам, касательно попытки поджога и проникновения в архив. Эти обстоятельства в обязательном порядке следует расследовать в общих материалах уголовного дела о самоубийстве Топоркова…
– Погодите, погодите! – попытался возразить Бобров.
– В противном случае потом можно будет процессуально выделить в особое производство, а? – погладил ему рукав Усыкин. – И нам назад вернуть, если что. Специально для этого пока нет необходимости вызывать наших сотрудников из города. У меня же следователей в штате нет. Один как перст.
– Ну что же. Я не возражаю, – щедро улыбнулся Бобров.
Усыкин тут же водрузил шляпу на голову и спешно принялся откланиваться.
– Слышал я про архив тот, – лишь закрылась дверь, посетовал Бобров. – Давно хотели вывезти бумаги в город, да Хайса музеем грезил. Денег всё не хватало на строительство, как в том колхозе: то в коровниках нужда, то дороги, а потом школы! Про больницы наши ты уже слышал от Югорова. И так куда ни кинь – везде клин! Но теперь очухаются. Этот… Фёдор Кондратьевич хвосты умеет накручивать. Мигом перевезут все бумажки.
– А что же там такого хранилось? – снова закинул удочку Данила. – Какие такие особые секреты?
– Не на что там зариться! – отмахнулся Бобров. – Хотя хитрит Кондратич! Сам мне как-то шептал, что раньше ещё видели пьянчужку с папироской, но тот дёру дал.
– С папироской? – не понял Данила. – Он говорил о попытке поджога или мне показалось?
– Стоял, вроде прикуривал, – отмахнулся Бобров. – Сторож его окликнул, а тот бежать. Ночь-полночь, но в куче тряпья папироска дымилась. А тряпьё-то бензином попахивало. Чудом не полыхнуло тогда. А случись, враз сгорела бы та изба дотла.
– То есть попытка поджога уже не первая?
– Выходит.
IV
Усыкин не зря приоделся в пальто, на улице, когда Бобров с Данилой вышли из помещения, было не только темно, но и довольно зябко. Тихо беседуя, они двинулись к прокурорскому домику.
Поздняя осень давала о себе знать не только свежей прохладой, но и высоким чистым небом, усеянным яркими, будто заново народившимися звёздами. Залюбовавшись, они остановились, но звонкий голос издали вернул их к действительности. Стоя на пороге у распахнутой двери, кричала Варвара:
– Что же это, Маркел Тарасович? Ждали, ждали вас!..
– Пойдём! – подтолкнул Бобров Данилу. – Я и забыл совсем с этим Усыкиным. Теперь достанется нам от хозяйки.
– Я и ужин приготовила, а теперь что ж? – без остановки лился с крыльца поток. – Всё простыло давно. Валюша ушла к себе. Девочке спать пора. Всё у нас не по-людски!
– У вас дети? – изумился Бобров. – Что-то я не приметил.
– Да нет, – смутился Данила.
– Это она про Очаровашку, – понял прокурор и попробовал приструнить жену: – Да будет тебе!
– Мы же новоселье задумали! – горячилась она.
– Ну и за чем дело стало?
– Вот и я говорю! – будто дожидаясь своего часа, выскочил из-за угла сияющий Аркадий.
– Ты как здесь? Не уехал? – бросился к другу Ковшов.
– Уговорили, – рассмеялся тот. – Останусь подрабатывать таксистом.
– Скажешь…
– Только что Валентину с харчами от любезной Варвары Афанасьевны до вашего жилья доставил. Теперь вот послан за тобой.
– Как она?
– Квартира?
– Брось издеваться!
– Она цветёт и квартирой довольна.
– Вот! – тут же оценил Бобров и вскинул вверх палец.
– Переживал я за Очаровашку…
– Холодновата хатка, – между тем подмигнул Аркадий Боброву. – Как в ней предшественница проживала? Замерзала, наверное? Дровишек бы подвезти, Маркел Тарасович?
– Дак были дровишки. Сам намедни сгружал, – возмутился тот. – Неужели Селёдкин их сбагрил?
– Нетути, – поцокал языком Аркадий. – Боюсь, до снега и щепки ветерок разметёт.
– Ну, до зимы-то не допустим.
– Вот. А мы с Данилой попилили, покололи бы, а? – в Аркадии не умирал сметливый житейский подход, он так и вился вокруг Боброва.
– Небось прежняя хозяйка не мёрзла! – гаркнула Варвара. – Находились, грели. Да и сама не промах.
– Варя! Ну как не стыдно? – покачал головой Бобров. – Сплетни ведь разводишь.
– Был повод? – вмешался Аркадий.
– Да ну их! Загрызли бабу.
– Без причины не укатила бы в момент! – пылала Варвара.
– Вот как! – Аркадий перекочевал к ней поближе, балагуря, зашептал: – Может, и нам драпануть, пока ни рыбы ни мяса? Стрельбу уже слышали. Чего ждать?
– Ну, хватит! – оборвал их Бобров. – Само собой, конечно, время потребуется осмотреться. Не сразу привыкнуть-то. Мы тоже не здешние, а прижились. Тут речек не сосчитать! Природа как в этой… Венеции. На воде живём. До моря рукой. А рыбы!.. В общем… – он, словно вспомнив, взмахнул рукой. – А чего мы здесь зря топчемся? Приглашали на новоселье или нет? Что-то мне послышалось.
– Позвольте за мной, Маркел Тарасович, – тут же взял обоих супругов под руки Аркадий. – Машина за углом поджидает.
– Жива, рыбка? – вспомнил Бобров.
– Ласточка, товарищ прокурор! – распахнул дверцы автомобиля Аркадий, торжественно усаживая на переднее сиденье Варвару Афанасьевну.
Очаровашка выскочила им навстречу, лишь Аркадий успел подрулить к забору.
