сейчас промахнуться, то можно навсегда выпасть из телеги и это место займёт кто-либо другой. Да хотя бы та же Пожарская. Дмитрук сам её подтянет к себе. Сам её возвысит. «С другой стороны, – размышлял Седов, – надо потянуть резину. Мне же обещали место в московском театре. Надо просто намутить воду, а потом потихоньку ускользнуть. И пусть они тут барахтаются в своём болоте. Буду выкручиваться. Буду врать. Не рассказывать же ему про мою валюту. Лебедеву он вряд ли к себе вызовет. До выяснения с этой козой он не опустится. Что ж, Алексей Михайлович, ваш выход».
– Хорошо, – выражение невозмутимости на лице Седова сменилось тревожностью. – Эта Пожарская совсем не та за кого себя выдаёт.
– Ладно тебе! Что за чушь. Молодая девка. За кого ей себя выдавать?
– Я и сам не пойму. Но в пятницу мне угрожали.
– Что?! – Дмитрук посмотрел на Седова с недоверием. – Тебе угрожали? Кто? Где?
– В переулке, недалеко от моего дома. Я сейчас покажу, – Седов скинул пиджак, вытянул из брюк рубашку и показал Дмитруку заклеенный пластырем порез на боку. – Вот. Это мне воткнули нож. Могли бы и убить.
– Подробнее. Я хочу знать всё, – потребовал Дмитрук.
Второй секретарь после всего того, что произошло в последние недели, перестал доверять Седову. Этот порез мог быть простой бытовой травмой. Так часто бывает. А Седов талантливый актёр. Он мог придумать любую правдоподобную историю. Очень правдоподобную.
Алексей, заправляя рубашку в брюки, очень обстоятельно поведал секретарю историю о том, что произошло с ним в пятницу вечером. Практически дословно он пересказал требования бандита. Собственно поэтому он и заставил Лебедеву забрать заявление.
– Да Бог с ней, с этой Пожарской. Мы проиграли сражение. Но кто сказал, что мы проиграем войну? – закончил повествование Седов.
– Не мы, а ты, – грубо поправил артиста Дмитрук. – Идите, Седов. В ближайшее время не попадайтесь мне на глаза. Я подумаю, как с вами поступить.
Седов, забрав плащ и шляпу, исчез. Дмитрук набрал номер Мухиной.
– Зинаида Викторовна, – сказал он в трубку следователю, – закрывайте дело. Эта Лебедева аферистка. Я бы привлёк её за клевету.
1973 год. 19 сентября. 9:42
Маргарита шла по улице Чапаева. Она несколько раз оглянулась. Улица была пуста. Во дворе дома, где снимал пристройку Болт, тоже никого не было. Терёхина открыла калитку и быстро пересекла двор. Ей очень не хотелось, чтобы кто-нибудь обратил внимание на её визиты к Болотину. Меньше свидетелей, меньше проблем. Поворот ключа и Маргарита скрылась в сенях. Болт как обычно спал. Услышав щелчок замка, Дмитрий вскочил и, прикрывшись одеялом, насторожился.
– Чего очкуешь, Болтик? – спросила Марго, осматривая комнату. – Вот бардак у тебя! Ты скоро свою хату в свинарник превратишь.
– Харэ, Марго! – Болт опять улёгся на кровать. – Чё ты в такую рань припёрлась?
– Ты хлебало почисти своё, – выругалась Маргарита. – Забыл сучонок, с чьей руки хаваешь? Припух? Встань!
Болт откинул одеяло и с недовольным видом сел на кровати.
– Запомни, так разговаривать будешь со своими шмарами. Я к тебе прихожу не порожняк гнать, а по делу. Рамсы не путай, Дима. Не то вмиг обратно в Сибирь поедешь, ж… морозить. Въехал?!
– Въехал, – ответил Болт, опустив голову как нашкодивший школьник.
– Чайник поставь. Угости тётю чаем, а то в горле пересохло.
Болт поставил на плиту чайник, достал из шкафчика чистую кружку и поставил перед Марго.
– Тебе как, покрепче? – спросил он.
– Мне по-человечьи. Я цвет лица берегу.
Маргарита достала из сумки небольшой кулёк. Там были конфеты, печенье и несколько заварных пирожных.
– Это тебе сладкое. Поди, сам себе такого не покупаешь? Сало с водкой жрёшь?
– Ты чё, Марго! Я водку редко пью. Чё я алкаш что ли?
– Ладно, не гундось. Сладкое себе покупай. Для мозгов полезно. В нашем с тобой деле без мозгов нельзя.
Болт заварил чай, налил гостье и себе.
– Ты кольцо Глухому подбросил? – спросила Марго, дуя на горячий напиток.
– Как велела, так и сделал, – ответил Болт, уплетая пирожное.
– На тебя не подумают?
– Да хрен его знает. Там народу много шарахалось. Но все местные. Я один залётный. Могут и на меня подумать.
– Не колись. Морду кирпичом. Я не я, лошадь не моя. Понял?
– Чё не понять? Понял.
– Гни своё. Я катала, живу только этим. У них стукачи мусорские наверняка есть. Про тебя уже насвистели. Так что не проколись.
– Не проколюсь. Я чистый. В этом городе на мне ничего нет.
– Вот и хорошо.
Маргарита допила чай. Ещё раз перед уходом осмотрела комнату.
– Приберись тут. Захрюкаешь скоро.
– Приберусь.
– И вот ещё что. Светить тебя больше нельзя. Пригляди какого-нибудь молодого на шухер. Только чтобы с понятиями был.
– Замётано. Пригляжу.
1973 год. 17 декабря. 17:49
– Я с утра «Москвич» свой так и не завёл. Морозно ночью было. Аккумулятор слабый, – рассказывал Куприянову свидетель. – А вечером после работы нам ехать к сестре на день рождения. Тут недалеко, сто пятьдесят километров. Так вот. Я с работы отпросился после обеда. С утра батарею на зарядку поставил. Думаю, приду, горячей водички в радиатор залью. Батарея к тому времени зарядится и «Москвич» заведется.
– Во сколько вы встретили этого человека? – уточнил Василий. Долгое предисловие свидетеля изрядно утомили сыщика.
– Примерно в час. Может в час десять. Я аккумулятор поставил и вернулся за горячей водой. Выхожу, а тут он заходит в подъезд. Так нет бы, дверь подержать. Какой там! Ни здрасти вам, ни до свидания. Так и пошёл по лестнице.
– Вы раньше видели его здесь?
– Никогда.
– Точно?
– Точнее некуда. Как же такого не запомнишь? Я же вам говорю. Квадратный. Маленького роста. Вот такие здоровые башмаки. И горбатый.
– Что, – переспросил Куприянов, – прямо горб на спине?
– Ну не горб. А сутулый сильно.
– Ещё какие приметы запомнили?
– Хромает вот на эту ногу, – свидетель показал на свою правую ногу. – Точно на эту. Так заметно хромает. Я ещё подумал: чего трость не берёт. Помогал бы себе. Вот у меня тётка в…
– Простите, – прервал воспоминания о тётке Василий. – Об этом вы мне в другой раз расскажете. А сейчас поднимемся к следователю, ей всё так же подробно расскажете. Паспорт возьмите.
Это была хоть какая-то удача. Очередная кража в квартире директора райпотребкооперации Приходько. Жена вернулась домой за деньгами. На работе предложили новую импортную дублёнку. Вот Валерия Николаевна и приехала домой, чтобы взять деньги, иначе не видать ей фирменной вещи. Открывает бар в стенке, а там пусто. Денег нет. Она заглядывает в шкатулку – драгоценности пропали. У женщины шок. Звонит мужу в надежде, что он всё это перепрятал. Нет. Значит кража. Зиновьева с группой приехали в четыре. Всё указывало на то, что это продолжение августовских преступлений. Почерк тот же. Только в этот раз Куприянов нашёл свидетеля. Удача. Конечно, если старик имеет отношение к этой краже.
– Ну что, – с еле заметной улыбкой сказала Елена Яновна после допроса свидетеля, – лёд тронулся, как писали Ильф и Петров. Теперь надо найти этого старика. Мне почему-то кажется, что это именно тот, кто нам нужен.
– И если этот старик имеет отношение к этой краже, – добавил Панкратов и, приблизившись к Зиновьевой, сказал тихо. – Меня знаете, что смущает?
– Что?
– Вот этот свидетель старика в чёрном костюме видел, а того кто на шухере стоял – нет.
– Ничего удивительного, – сказала Зиновьева. – Хорошо маскируется.
– Подгорный, Куприянов, – подозвал подчинённых Панкратов. – Возьмите участкового и ещё раз пройдите по двору, по соседям. Вдруг кто-нибудь видел ещё постороннего. Не может вор без подстраховки работать.
Обход ничего не дал. Понедельник, середина рабочего дня. Большой двор. Рядом сквер. Там кусты, деревья, есть где спрятаться даже зимой. Бабушек на лавочках в декабре нет. Они все по домам. Вернулись оперативники с пустыми руками.
– Не будем, Илья, делать выводы раньше времени, – подвела итог Елена Яновна. – Завтра получу заключение эксперта по замку, тогда и будем принимать решение.
Следующим вечером перед следователем лежало заключение. Замок был
