Пятна на полу слуги оттерли. Вместо циновки лежал шерстяной коврик. Гуго подошел к окну. Полнолуние. Верхушки деревьев, стены и крыши домов заливал бледный молочный свет. Если прислониться щекой к решетке, краем глаза была видна Храмовая гора. Неутомимо стрекотали цикады, и совсем рядом ухала сова. Иерусалим казался родным и спокойным. Наверное, так, изо дня в день, у этого окна стояла и смотрела на крыши домов и звездное небо убитая им христианка. Сердце защемило от горечи. Ну, разве он виноват? Он выполнял свой долг, свое дело. Он защищал Гроб Господень и весь Святой Град от непотребств иноверцев. Но тогда зачем захватил себе дом там, где Христос не имел дома? Бароны снова спорили из-за богатств и земельных наделов. Но ведь пришли-то сюда, чтобы славить имя Господне…
Неприятный голосок изнутри отравлял радость победы. Словно кто-то чужой поселился в его сердце, крутился, грыз и не давал покоя. Гуго отвернулся от окна. Взгляд его упал на столик, где валялся странный дар старика. Гуго взял загадочную вещицу в руку и вышел на террасу, подбрасывая на ладони фигурку.
Он усмехнулся еще раз, глянул на фигурку и швырнул её на пристройку, где охотились за насекомыми проворные ящерки-гекконы. Фигурка варана упала на крытую крышу пристройки, чуть съехала по скользкой соломе и завалилась в щель.
Глава девятая. Литургия
К утренней мессе Гуго де Пейен прилетел, как на крыльях. Радость близости Гроба Господня вновь переполнила сердце и на время избавила от смутных дум. Служили в Анастасисе — храме Воскресения Господня.
Эйфория была всеобщей. Вчера Арнульф де Роол, капеллан Роберта Нормандского, объявил, что нашел Крест Господень. Из-за скверного характера и истории с копьем, найденным Раймундом Тулузским, в истинность находки верилось туго. К тому же многие, кто был образован, знали, что уже Крест нашли семь веков назад византийские императоры Константин и его мать Елена. Их руками был возведен Анастасис, а над местом обретения Креста возведен храм-базилика. Но люди хотели чуда. С немого согласия духовенства и баронов, маленькая хитрость Арнульфа укрепила авторитет последнего и подняла дух крестоносцев.
Теперь же капеллан отец Арнульф де Роол чопорно шел по храму.
Псалом интроита — пения на вход священника и начала мессы пропели всем хором. Впервые под сводами Анастасиса раздались звуки католической службы. По обветренным закопченным щекам текли слезы. Гуго с жадностью рассматривал каждый сантиметр древних стен, замирал, прислушиваясь к биению сердца, каждой порой впитывал запах храма. Напряженно вслушивался, ловя знакомые слова и раскаиваясь, что плохо знаком с латынью. Лишь на «Кирие элейсон» его вновь наполнила знакомая горечь. Вспомнились глаза женщины с верхнего этажа и упрямый шепот над ухом:
— Кирие Ису Христе, элейсон ме. Кирие Ису Христе, элейсон ме…
Жгучая волна раскаянья захлестнула его. Перед Гробом Господним, в месте, где Спаситель своими муками искупил человеческий род, нельзя было лукавить. Гуго был со своей совестью один на один. Любое пятнышко в его душе виднелось сейчас, как на выставленном на солнечный свет прозрачном стеклянном бокале. Ни на одной исповеди раньше он не был так откровенен с собой. Франки не позабыли о себе, грабя дома и потроша сундуки, ругаясь из-за наживы. И он тоже предался этой страсти. Не будь людей вокруг, Гуго де Пейен упал бы и разрыдался.
Евхаристическая часть литургии прошла для него особенно остро. В алтаре свершалось то, что одиннадцать веков назад произошло именно в этом месте. Хлеб и вино становились кровью Господней. Христос снова незримо страдал за человеческие грехи и вновь искупал их своей кровью.
С неизъяснимым ужасом и трепетом Гуго причастился.
Глава десятая. Да здравствует король!
В гражданском платье было необычно и странно. Впервые отмытое за месяцы боев и походов тело радовалось легкости и чистоте.
Шевалье Гуго де Пейен сопровождал графа Этьена де Блуа на совет, где les Gentilshommes — люди благородного происхождения, дворянство — должны были обсудить дальнейшие действия крестоносцев в Иерусалиме. Все понимали, что городу нужна крепкая рука и институт власти.
Архиепископ Даймбер благословил начать заседание. К слову, патриарх тоже был нужен. Среди духовенства обозначились два соперника — спокойный епископ Пьер из Нарбонны и рвавшийся к власти Арнульф. Все говорили о том, что в центре Земли отныне утвердят новое государство. Это и было интригой. Духовенство жаждало, чтобы власть была исключительно папской. Принцы и шевалье желали власти светской и доблестного короля. Рука, которой предстояло управлять государством, должна была держать боевой меч лучше, чем четки монаха.
— Ваше преосвященство, святые отцы, милостливые сеньоры, шевалье, братие, войско Христово! — граф Готфрид Бульонский в дорогих одеждах, с вымытой и расчесанной золотой бородой поклонился присутствующим:
— Милостью Господа нашего Иисуса Христа мы вернули христианскому миру святыни. Следующим же долгом предстоит удержать и сохранить наши завоевания. Основные войска сарацинов на подходе и нам предстоит решающий бой. Визирь Аль-Афдал — жесткий и серьезный противник. Благоразумием было бы укрепить нашу власть и утвердить Королевство.
По залу разнесся одобрительный гул. Претендентов все знали. Четыре принца — четыре вождя, приведших свои войска под стены Иерусалима. Сам Готфрид, Роберт Фландрский, Роберт Нормандский и Раймунд Тулузский.
Многие рыцари восторженно поглядывали и на Танкреда. Что ж, благодаря отваге и славе он тоже претендовал на престол, хоть был всего лишь кондотьером и младшим ребенком в семье.
— Протестую! Господу угодно, чтобы возвращенные земли стали вотчиной святого Петра! Мы изберем патриарха! — по алчному выражению лица Арнульфа де Роола было ясно, кто больше всего желает стать наместником папы.
После смерти всеми любимого добродетельного епископа Адемара духовенство волновали вполне мирские страсти.
Разгорелся спор. Не хватало триумф победы омрачить гражданской войной.
Наблюдая за происходящим, Гуго смутился вновь.
В итоге здравый смысл восторжествовал.
— А как же святые библейские пророки Давид и Соломон? Они были царями!
Аргумент был веским. Королевская корона хорошо уживалась теперь с ветхозаветным венцом.
— Item, изберем совет из десяти — клириков и достойных мирян, кто опросит подданных и членов семей, верных слуг и товарищей основных претендентов. По решению их мы изберем государя!
Возгласы одобрения перекрыли недовольный ропот. Больше всех возмущался Арнульф.
Готфрид призвал к вниманию и вернулся к вопросам насущным:
— Милостливые господа! Зловоние от начавших разлагаться трупов скоро осквернит святые места. Призываю вас выделить лошадей, слуг и рабов, чтобы очистить город. Похороним с почестями павших братьев и избавимся от тел сарацин.
