столько соблазнов.
– Тетушка Патриция тут совершенно ни при чем! – всхлипнула я. – Это целиком и полностью моя вина. Просто на одном из мероприятий я позволила себе выпить крепкий напиток, к которому была непривычна, и он вскружил мне голову настолько, что я плохо понимала, что делаю.
– Но задача Патриции как раз и заключалась в том, чтобы не позволять тебе бывать там, где могли подаваться такие напитки! – парировала Дороти.
И я поняла, что при встрече она выскажет тетушке всё то, что она думает и обо мне, и о ней. И мне было ужасно стыдно, что я так подвела ни в чём не повинную Патрицию.
– Надеюсь, это был хотя бы благородный человек, – усмехнулась, наконец, мачеха, и губы ее презрительно скривились, – а не какой-нибудь пройдоха без роду-племени. Возможно даже нам удастся заставить его на тебе жениться.
Интересно, что они сказали бы, узнай, что это был король?
Я знала, что они спросят, кто это был, и заранее придумала ответ.
– Я ничего не запомнила – ни его имени, ни его лица.
– Какой стыд! – ахнула Дороти. – Кого мы воспитали? Но сейчас нам нужно думать, как скрыть твой позор от общества. И о том, чтобы ты уехала из дома, не может быть и речи. До тех пор, пока ты не разрешишься от бремени, ты будешь жить в западной башне – там вполне уютные комнаты, и тебе там будет удобно. И никто – ни Джорджина, ни слуги – не должны видеть тебя с животом. О твоем положении знает только твоя горничная – я уже поговорила с ней, и она дала мне обещание молчать. Именно она и будет прислуживать тебе в башне. Она получит за это хорошее вознаграждение, а потому будет держать язык за зубами. А остальным мы скажем, что ты заболела – то ли чумой, то ли холерой. А поскольку это очень опасно, мы запретим слугам подходить к башне. И даже если они заподозрят правду, они не посмеют произнести ее вслух. Пока этого будет достаточно. А потом, когда родится ребенок, мы подумаем, что делать дальше. К тому времени, надеюсь, Джорджина уже будет женой короля.
В западной башне, прежде служившей дозорной, было несколько небольших комнат на разных этажах. В одной из них я и разместилась. Меня снабдили одеждой и книгами, а горничная Сюзи каждый день приносила мне с кухни еду и передавала письма от Джорджины.
Сестра сходила с ума от беспокойства, но даже ей я не могла сказать правду. Даже к окнам я подходила только тогда, когда во дворе замка никого не было, да и то старалась скрыться за занавеской.
Я много размышляла о том, должна ли я рассказать о ребенке его величеству? И решила, что нет. Я не хотела ставить его перед выбором – его истинная или его сын или дочь. Какой бы выбор он в итоге ни сделал, он будет о нём жалеть. А Джорджина подарит ему законных, рожденных в браке детей, в которых наверняка проявится сущность драконов. И тогда всё то, что было раньше, окажется для него совсем неважно.
Глава 21
В том, что Сюзи никому не расскажет о моей тайне, я не сомневалась. Она была преданна мне, а к тому же знала, что если выполнит то, что ей велела моя мачеха, то будет щедро вознаграждена.
Но я понимала и другое – несмотря на все меры предосторожности, слухи среди слуг всё равно пойдут. Невозможно было не сопоставить одно с другим – мою поездку в столицу и странную необходимость несколько месяцев провести в изоляции. Наверняка большинство из них правильно определили причину моего вынужденного сидения под замком. Оставалось лишь надеяться, что об этом не узнают соседи. Слуги ценили работу у нас и должны были остеречься распространять сплетни в ближайшем городке.
Однажды, воспользовавшись отъездом родителей на светский раут к графине Меридо, Джорджина всё-таки прорвалась ко мне в башню. Она поднялась в мою комнату и бросилась мне на шею. А потом долго смотрела на мой уже большой живот. И только когда у меня на глазах показались слёзы, она смутилась и воскликнула:
– Неужели ты думаешь, что я тебя осуждаю? Думаешь, я не догадалась, почему матушка переселила тебя сюда? Но мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Даже если ты совершишь что-то на самом деле ужасное, ты всё равно останешься моей любимой сестрой!
Она хотела, чтобы я улыбнулась, но я только расплакалась еще сильней.
– Эми, ну что же ты? – расстроилась она. – Я слышала, что женщинам в таком положении не следует волноваться.
– Всё в порядке, дорогая! Ты просто не представляешь, как я рада, что ты пришла! Я часто смотрела на тебя из окна. Я боялась, что ты уедешь в столицу прежде, чем я выйду отсюда. Наверно, наряды для покорения Ла-Шарпьена уже готовы?
– О, да! – рассмеялась она. – И они просто восхитительны! И я уже овладела такими тонкостями этикета, о которых прежде и не подозревала. Но в Ла-Шарпьен нас пока не пригласили. Амулет всё еще ездит по стране, и матушке уже кажется, что его возят на черепахах.
– Но, может быть, его величество ждет, что вы прибудете в столицу, не дожидаясь приглашения, – предположила я.
– Нет-нет, – Джо замотала головой. – В одном из писем его величество ясно дал понять, чтобы мы пока оставались в Деланже, и хотя матушке давно уже хотелось бы блистать в Ла-Шарпьене, она послушно дожидается дальнейших распоряжений короля. Кстати, папенька уже снял в столице особняк на одной из центральных площадей. На сей раз мы решили не останавливаться у тети Патриции.
Я вздрогнула. Больше всего я жалела о том, что подвела тетушку. Мне было страшно думать о том, что из-за моей беспечности гнев отца и мачехи обрушился на ни в чём не повинную Патрицию. А ведь она всего лишь хотела показать мне бал в королевском дворце!
– Мне ужасно жаль, что из-за меня родители рассорились
