всё понятно. Рейдер этот… сейчас… как же там было… — она не крещённая, но в её детстве была поездка в католический лагерь скаутов, там и нахваталась, — «Не возжелай жены и дома, и вола, и раба ближнего твоего…».
— А характер травм — намёк.
— Да, Леонард! Точно! Работа в частном доме — это работа на ногах. А фантазировать о чужих имуществе и женщине — то, за что отвечает голова! — Ощутив себя Пинкертоном, Вики всплеснула руками в темноте и почувствовала, как что-то хрустнуло. — Я тебе что, НОС СЛОМАЛА?!
— Всего. Лишь. Очки. — Спектакль окончен. Он распахнул глаза.
— О Господи! — Женщина выронила мгновенно потухший мобильник, отшатнулась к стене и начала подниматься, хватаясь за ту ладонями. — Что… с ними?!
— Редкий вид гетерохромии. — Вот не зря ведь гуглил диагноз, оспаривая свой «бан» в Гугле.
— Это… это как?
— Это когда цвет радужек разный. Или странный. Как у меня. — Судя по голосу и расположению двух горящих красными кострами точек, Смит не сдвинулся с места.
— Не зараз-зное? — От страха Виктория икнула: и дело не в гетерохромии, а в том, что девушка знала, перед ней не болезнь.
— Нет. — Короткое такое «нет», после которого радужки пропадают.
Ни одному его слову она не поверила, это видно. Ровно поэтому Люций закрывает глаза и исчезает для Вики, потому что на небе ни луны, ни звёзд, и весь район обесточен.
Оружие Уокер хранит в верхнем ящике комода, а до того два шага, это меньше секунды. Открыть и достать — ещё пять.
Она успеет.
Должна успеть.
— Ни с места! — Лишь в развороте художница понимает, он прямо за спиной и пистолетное дуло утыкается в широкую грудь.
— Даже не собирался уходить. — Полыхающие глаза очень близко, и избежать сравнений с адским пламенем Вики не в силах.
— Кто ты? — Рука у неё предательски дрожит, но сама тяжесть Глока придаёт уверенности. — Кто ты, мать твою?!
— Ты. Знаешь. Кто. Я. — Он сосредоточено проговаривает каждое слово.
— Смит? Британец? Человек из Интерпола? Агент ноль-ноль-съем? — Криминалист перехватила пушку поудобнее. — Лжец! Каждое слово — ложь. От твоего места рождения до гетерохромии.
— Ты знаешь, кто я, Виктория. — Шаг вперёд оказался молниеносным, не человеческим, но она успела изменить положение ладони и приставила дуло к плечу.
— Я прострелю тебе лучевую кость, если ты не скажешь, кто ты!
— Ты можешь даже убить меня. Но не пройдёт и минуты, как я войду в твою дверь.
— КТО ТЫ?!
— У меня будет другое лицо…
— ОТВЕЧАЙ!
— И, скорей всего, другой возраст…
— КЛЯНУСЬ! — Послышался шум взводимого курка, — Я СДЕЛАЮ ЭТО!
— Но ты всё равно узнаешь меня. Ты узнаешь меня по глазам. И по этим своим ощущениям под кожей. Словно щекочут изнутри, да? — Бесноватым, бегущим по её венам шёпотом.
— СКАЖИ МНЕ, КТО ТЫ!
— Либо стреляй, либо признавай — ты знаешь, кто я!
— СМИТ!
— Нет!
— ЛЕОНАРД!
— Нет!
— НЕЗНАКОМЕЦ!
— Нет, Непризнанная!
— Как ты… — она подавилась всхлипом. — Я… откуда я тебя знаю?.. Твоё имя?.. Чёрт… твоё имя…
— Немогубольше. — Он выдохнул это скороговоркой, чтобы тут же выкрутить ей руку, сжимавшую пистолет. С отчаянным, пораженческим стуком металл полетел на пол. — Я так больше не могу, прости. Не могу, понимаешь?!..
— Пожалуйста! — Вики всхлипнула, прижатая горячим торсом к комоду, зачем-то повторила ещё раз своё «Пожалуйста!», дёрнулась на цыпочках и… впилась ему в губы, выдыхая точно в рот, — пожалуйста, поцелуй меня, Люцифер!
Комментарий к Вечер
Напоминаю, что осталась последняя глава. Время теорий в отзывах наступает.
Со Светлой Пасхой всех причастных! Вкусного кулича всем остальным!
========== Ночь ==========
Комментарий к Ночь
Здоровеньки булы, казаки-бояре!
Кажется я открыла новые грани ФБ и не могу выгрузить главу целиком по причине её размеров (всё зависает). %)
Фикбук уберегает нас от обжорства, а я делю третью главу на две — Ночь и Утро.
Непередаваемое чувство поставить статус “Завершён” запланировано испытать уже завтра, а пока всё ещё можно поработать детективами или поплыть. ^^
Летс гоу, котаны!
Запаситесь терпением, винищем и салфетками — дрочить, смеяться, плакать.
Красивое
Девчонка — красивая, и всегда такой была, сколько он её помнил. Эти несколько лет на земле уж ей-то точно пошли на пользу. Исчезла детская округлость лица, утончились профиль и подбородок, даже намёк на благородство во внешности засквозил, хотя она всё равно того типажа, который называют «американской мечтой». Пухлые губки, кошачьи глазки, вздёрнутый нос, гипертрофированный, силиконовый силуэт — слишком тонкая талия, слишком пышные формы.
Так чего удивляться, что эта куча адского дерьма напротив неё даже головы не повернул, когда над дверью кофейни звякнул колокольчик. Правда на колокольчик штука у входа непохожа, просто набор бренчащих трубок разной длины, которые вставлены в деревяшку — толкаешь дверь, она толкает железки, те бряцают. Простейший охранный элемент, чтобы трактирщица не пропустила приход гостя.
Обычное
Обычно осторожность превыше всего, но та вонючая шлюха так ловко ускользнула от его слежки сегодня днём, что он позволил себе как следует вызвериться и отыграться на собаке в подворотне. Это даже сложно не было: тощая, слезливая псина сама пошла к вытянутой руке, неловко шерудя обрубком хвоста. Кожа да кости, шерсть клочковатая, вся какая-то грязная и с прогалинами. Он с удовольствием свернул собачью шею, потому что жизнь подобной твари бессмысленна, пусть скажет спасибо, что всё закончилось.
Когда пар был выпущен, заработали и мозги. Проститутка трудится официально, а он знает её имя и, как принято в этом мире, фамилию. Значит дамочка где-то числится, стоит на этом их учёте в полиции, а у тех есть адрес. Конечно можно поискать и другую, в городе Детройте шлюх больше, чем чистого воздуха, но у него время, которое работает против, и азарт убийцы, идущего по следу. Поэтому он жаждет найти именно её.
Опасное
Разгуливать в том же облике, который вчера сослужил хорошую службу в жертвоприношении вора, неразумно и опасно, но он предпринимает некоторые меры — например, проводит внушение случайному копу возле здания Департамента и забирает у того форму. Фуражка, куртка и солнечные очки, купленные для погоды, что здесь не властвует, меняют внешность лучше водоворота. Полицейский, оставшийся без рабочей одежды, успел обронить, что шёл за кофе и пончиками, и он решает разыграть эту карту, замечая кафе.
Пыл внутри какой-то нездоровый, но он всё равно успокаивает себя тем, что это для дела. Мысленно говорит утешительное «Нет, тебе не нравится убивать» и заказывает снедь, замирая у барной стойки. На дубовой поверхности много нечистот — тут и отпечатки жирных пальцев, и меню, написанное некрасивым, вихрастым почерком. А
