огромный горец Роб Рой с палашом в руке, и напомаженный, в парике, камзоле и лосинах аристократ, со своей глупой шпажонкой. Как оказалось, герой Тим Рота был одним из лучших фехтовальщиков своего времени. И разделался он с Роем красиво и без малейших затруднений. Вот только подвели его тяга к позерству и желание поглумиться над поверженным противником. Когда раненый, едва живой Роб Рой стоял на коленях, уронив палаш и ждал смерти — с приставленной к шее шпагой — герой Тима Рота отвлекся, посчитав Роя поверженным, сломленным, а тот ухватился ручищей за клинок шпаги (фактически тонкого меча), зажал его, не обращая внимания на то, что распахал ладонь до кости, подобрал свой палаш, поднялся, и… развалил противника практически до пояса. Мораль: никогда не недооценивай противника, даже если он уже на издыхании.
И… не обольщайся внешним видом своего врага. При всей несерьезности его облика, он может оказаться самым опасным противником, какие были у тебя в жизни.
Кстати — этот бой приводили в пример, как один из лучших постановочных фехтовальных поединков в кинофильмах. И это правда. Теперь, когда я сам в совершенстве владею всеми видами холодного оружия, существующего в этом мире, могу подтвердить это с полной ответственностью. Тим Рот — просто красавец. И мразного англичанина сыграл гениально, и с клинком в руке не подкачал. Профи.
И вот — Сенрак мне напомнил именно этого персонажа! Такой же обманчиво метросексуальный, и притом опасный, как ядовитая змея. Мда… хорошо, что я с ним решил вопрос. В дальнейшем надо будет держаться от него подальше.
И вдруг… я даже с места вскочил! Это что такое?! Как?!
Это была канцона Вавилова. Одна из самых любимых моих мелодий. И слова — это ТЕ слова, переделанные, переписанные на Всеобщий язык, но это была она!
Под небом голубым… есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой…
Не знаю, сколько я простоял в ступоре, очнулся только тогда, когда Содия стала меня трясти — испуганная, взволнованная:
— Ты чего?! Эдвард, что с тобой?! Что случилось?! Тебе плохо?!
— Не знаю… может плохо, а может и хорошо — невпопад сказал я, и по лицу Содии увидел — что-то не так. И тут только понял — я говорил по-русски!
* * *
С трудом дождался, когда артисты собрали свое барахло и собрались на выход. Содие сказал, что хочу кое-что спросить у этой беленькой, и если получится — пригласить ее… ну, тут вариантов было мало. В дом Содии, конечно. Пусть выступит для нас двоих. Или троих (Кирия обязательно притащится, уверен). Если надо — я сам оплачу им за выступление.
Содия так странно на меня посмотрела… похоже решила, что я собрался затащить эту Ирен в свою постель. Нет, так-то я не против, очень даже не против, но… дело совсем в другом. Я уже привык, что в этом мире один — и никого из моей старой жизни. И вот, вдруг… Может это сама Ирен? В нее кто-то вселился? Не узнаешь, пока не поговоришь. Так что вариантов других нет — идти на контакт.
Выйти на улицу удалось не сразу — зал был полон наемниками, которые танцевали и обжимались с девушками, непонятно откуда взявшимися в трактире. Еле протолкался. Кстати — симпатичные девушки, не обычные трактирные шлюхи. Интересно, у них тут и бордель есть? Не знал. Ну а что… вполне может и быть. Дело выгодное, доходное. Пахучее? Так есть работы и похуже, чем на поприще сексуальных игр. Тут хотя бы никого убивать не нужно…
Выскочил наружу — никого. Темень, хоть глаз коли! Все равно ничего не увидишь. После яркого трактирного света вообще будто черным плотным мешком накрыли. Лун за облаками не видать, и похоже скоро дождик закапает — уж очень пахнет сыростью. Сплюнул с досады, собрался уходить, и тут вдруг услышал где-то вдалеке крики и звон металла. Подумалось: «Чертовы наемники! Нажрались, и теперь выясняют, кто из них круче! Вечная история — где солдаты удачи, там и мордобой. Без этого никак — в ранге положенности».
Сделал два шага по направлению к входу (надо идти искать Кирию, пока совсем уж не вляпалась, пьяная дура), и вдруг мозг вычленил из какофонии далеких звуков пронзительный визг и детский голос:
— ИИИИИИ! Отстаньте от нее, суки! Па-ма-гииитеее! Кто-нибудь, памагииитеее!
Я еще не успел ничего как следует осознать, а мои ноги уже несли меня вперед, туда, на крики, на шум драки. Пробежать триста метров спринтерским бегом — секунды. Бежал я так, как давно не бегал — даже мышцы заныли. Не успел еще после комы как следует восстановить форму.
Вначале не понял, что происходит. Света мало, только на стоящем рядом фургоне — два факела, пламя которых треплет легкий ночной ветерок. Но глаза уже почти привыкли к темноте, пока бежал, тем более что чувствительность моих глаза гораздо выше, чем у обычного человека — даже без применения специальных снадобий.
Первое, что бросилось в глаза — что-то вроде «кучи-малы». Вспомнился бой Балу с рыжими псами из мультфильма «Маугли», когда толпа псов набрасывается на медведя, погребая его под собой, и вдруг… РРРРР! И все разлетаются в стороны, отброшенные могучими лапами. Вот так и тут — куча шевелящихся людей, утробное рычание, будто в этой куче шевелится небольшой медведь, и… опа! Время от времени кто-то вскрикивает или стонет, вылетая и падая на булыжную мостовую. На ней уже лежат трое бесчувственных тел, из под одного из которых растекается по земле черная в неверном свете факелов лужа.
Мальчишка лежит чуть поодаль — его рыжие лохмы сияют даже в полутьме. Видать надоел нападавшим своими воплями, и они его все-таки заткнули. Бросилось в глаза — в руке мальчишки большой нож, лезвие которого явно испачкано кровью. Похоже, что он тоже поучаствовал в этой драке, и не без относительного успеха.
Девушку тащили к фургону трое здоровенных мужиков, одетых как охотники, или наемники. Она тоже рычала, и старалась пнуть своих похитителей, руки ее были взяты в захваты, но длинные ноги работали как положено — она как-то исхитрилась пнуть одного из боевиков в ухо, скрутив тело винтом и задрав ногу, как завзятая каратеистка. Мужик ахнул, зажал нос, из которого потекла кровь и глухо выругался. Потом без замаха ударил девушку в живот, и она обмякла, повисла на руках двух других бойцов.
— Ты охренел, Сиган?! — рявкнул тот, что держал девушку за правую руку
