Что отроду в людях, того не скрыть!Недаром, сыны Алета [то есть Коринфа],Вам давался не разПобедный блеск одоленияПредельной доблестью в священной борьбе[23].
Олимпийское празднество, хоть и превозносило победу и личные достижения, организовывалось как общегреческое событие, указывая, что к середине VIII в. до н. э. в греческом обществе и политике существовало стремление к совместной деятельности. Прежде всего, сооружение особого святилища для поклонения Зевсу в Олимпии создало архитектурный центр притяжения для публичных собраний, а обширное пространство позволяло собираться множеству людей из самых разных мест. Социальным дополнением к созданию этого физического пространства стала традиция, согласно которой Зевс и Гера являлись панэллинскими, то есть общими для всех греков, божествами. Наконец, чтобы обеспечить доступ в Олимпию всем участникам соревнований и зрителям, на несколько недель объявлялось всеобщее перемирие, даже если где-то продолжались войны. Короче говоря, проведение Олимпийских игр показывает, что в Греции VIII в. до н. э. ценность совершенства как личной деятельности начинает обретать новое содержание, соответствующее меняющемуся обществу. Развивавшимся общинам требовались новые способы мирного взаимодействия друг с другом. Отстаивание одновременно и общественных, и индивидуальных интересов стало еще одной важной предпосылкой возникновения новых политических форм в городах-государствах Греции. Сыграли свою роль и демографические процессы.
Религия и миф
Практически вся общественная деятельность на протяжении истории Древней Греции проходила в религиозном контексте. Спортивные состязания, подобные Олимпийским играм в честь Зевса, были связаны с празднествами в честь конкретных богов. Войны велись в соответствии с прорицаниями, которые гражданские и военные руководители обнаруживали во время принесения в жертву животных, и предзнаменованиями по случаю природных явлений – например, необычной погоды. Сами жертвоприношения, главное событие религиозных церемоний греков, проводились принародно, под открытым небом и представляли собой общественные события, включавшие последующий общий пир с вкушением жертвенного мяса. Начала греческой религии передавались посредством мифов. Их сюжеты полны конфликтов между богами, людьми и существами наподобие сатиров и кентавров (см., например, статуэтку эпохи «темных веков», илл. 3.3), в чьей смешанной, зверино-человеческой, форме выражалось опасение, что природа человека именно такова. Греческая мифология, как сказано выше, в «темные века» испытала сильное влияние ближневосточной мифологии, поскольку греки, слушая истории, которые рассказывали торговцы, приезжавшие в поисках металлов и рынков, пытались понять значение рельефов и рисунков ближневосточных мифических созданий, изображенных на привезенных предметах – мебели, печатях и украшениях.
В VIII в. до н. э. греки начали записывать свои варианты этих мифов. Поэзия Гесиода показывает, как мифы, наряду с переменами в экономике и социальных ценностях, формировали чувство общности, лежавшее в основе постепенного возникновения в Греции новых политических структур. Живший в Беотии, что в Центральной Греции, Гесиод использовал миф, чтобы показать божественное происхождение справедливости. Его поэма Теогония подробно рассказывает о происхождении нескольких поколений богов от первобытного Хаоса («бездны», или «пустоты») и Земли-Геи, матери Неба-Урана и множества других детей. Гесиод объясняет, что, когда Небо-Уран заточил детей Геи в ее недрах, она убедила своего самого яростного отпрыска, Крона, силой свергнуть его, потому что тот «первый ужасные вещи замыслил»[24]. Когда же Крон позже стал поедать собственных детей, его жена Рея убедила их сына Зевса силой свергнуть отца за его злодеяния. Эти яркие сюжеты, происходящие от ближневосточных мифов – таких, как месопотамский миф о Творении[25], – несли мысль, что существование, даже для богов, неразрывно связано с борьбой, скорбью и насилием. Однако еще важнее для общественного и политического развития Греции то, что они показывали: забота о справедливости с самого начала являлась составляющей Божественного порядка Вселенной.
У Гесиода Зевс – источник справедливости во всех делах человеческих, что явно контрастирует с гомеровским Зевсом, которого заботит только, как сложится в битве судьба любимых воинов. Гесиод представляет справедливость как божественное качество, утверждающее себя в том, чтобы карать преступников:
Ибо такой для людей установлен закон Громовержцем:Звери, крылатые птицы и рыбы, пощады не зная,Пусть поедают друг друга: сердца их не ведают правды.Людям же правду Кронид даровал – высочайшее благо[26].
В обществе «темных веков» времени Гесиода справедливость определяли, прежде всего, мужчины, непосредственно контролировавшие домочадцев и домашних слуг. Все прочие за пределами их хозяйств могли стать сторонниками таких людей, признав их ведущее положение. Сторонники влиятельного человека предоставляли ему определенную долю власти, поскольку сами были примерно равны между собой по богатству и положению и им требовалась авторитетная фигура, наделенная властью разрешать споры, организовывать оборону от набегов и других военных угроз. С точки зрения социальной антропологии такие авторитетные фигуры были вождями сообществ. У вождя была власть, чтобы разрешать споры о собственности и обязанностях, наблюдать за распределением вознаграждения и наказаниями в рамках правосудия возмездия, а также возглавлять религиозные ритуалы, считавшиеся важными для безопасности сообщества.
В то же время вождь располагал лишь ограниченной властью, чтобы заставить непокорных или мятежных членов своего сообщества уважать его решения и приказы. Когда нужно было принять решение, касающееся всех, его главенствующее положение зависело от способности добиться компромисса, убедив членов сообщества в том, что следует делать. Гесиод пишет, как успешный вождь исполняет свою роль:
даже великую ссору тотчас прекратить он умеет.Ибо затем и разумны цари, чтобы всем пострадавшим,Если к суду обратятся они, без труда возмещеньеПолное дать, убеждая обидчиков мягкою речью[27].
Одним словом, царь может вести своих сторонников лишь туда, куда они готовы идти, и только убеждая их, но не заставляя. Ожидается, что люди придут на собрание, чтобы всем вместе решать важные дела в расчете на справедливое решение. Эти надежды на убеждение и справедливость пережили «темные века» как фундаментальные принципы, внесшие вклад в создание политических структур, лежащих в основе организации греческих городов-государств свободных граждан, а не подданных.
