Книга Возлюбленная Казановы - Елена Арсеньева

Надобно сказать, что свой хлеб на вилле Роза Чекина ела недаром. Под ласковой защитою Августы она уже через несколько дней ожила, какоживает вволю политый цветок. Синяки исчезли, и молодая итальянка, в новомскромном черном платье, с матовым цветом изящного лица, с гладко причесанными,блестящими волосами и огромными глазами, очень мало напоминала то избитое,перепуганное существо, кое заплатило пятьдесят чентезимов рисовальщику женщин.Казалось, с нею в просторные залы и маленький сад виллы Роза ворвалась свежестьТибра.

Прежде Яганна Стефановна и Хлоя с трудом справлялись суборкою, стряпнею и стиркою. Лиза с охотою помогала бы им: даже за два года неразучишься печь пироги, варить щи да кашу, мыть и катать белье. Однако ЯганнаСтефановна умерла бы на месте, пожелай княжна Измайлова сама хотя бы постельсвою застелить. Быть высокородной особою Лизе порою казалось весьма скучно! Стех пор как княгиня Агостина Петриди со своею свитою поселилась на вилле Роза,туда остерегались приглашать назойливых, болтливых поденщиц. И на весь обликэтого милого дома постепенно ложилась прежняя печать запустения. Теперь же всепеременилось, словно по мановению волшебной палочки!

Чекина металась по комнатам, как вихрь, оставляя их за собоюсверкающими. Можно было подумать, что она родилась со щетками, метлами итряпками в руках. Она успевала все на свете: проснуться даже раньше Хлои исбегать на базар, мгновенно приготовить завтрак и подать его Фальконе, которыйвставал тоже чуть свет, но не любил завтракать в своей опочивальне, а всегдаспускался в столовую, где его поджидала веселая, кокетливая Чекина. Тутпоявлялись и Яганна Стефановна с Хлоей, относили подносы с завтракомпроснувшимся дамам.

Если княгиня и граф Петр Федорович относились к ней сприветливой снисходительностью, а Гаэтано – слегка насмешливо, словно никак немог забыть ее прежнего обличья, то фрау Шмидт и Хлоя возненавидели Чекину чутьли не с первого взгляда. Почему? Или ревновали к расположению княгини? Илискучали по тому количеству домашней работы, которое сняла с их плеч расторопнаяЧекина? Бог весть, однако они сделались даже схожи между собой в своейнеприязни – с этими их поджатыми губками и недовольно потупленными взорами.Впрочем, никто, и прежде всего Чекина, не обращал на них никакого внимания. Онавсегда была так услужлива и мила, что могла бы расположить к себе всякоесердце, кроме сердец фрау Шмидт и Хлои… Зато Лизе она нравилась.

И эта приязнь была взаимной. Подавая завтрак, Чекина так иноровила задержаться в ее опочивальне, раздергивая занавеси, поправляя постель,наводя порядок на туалетном столике, меняя свечи, поднимая с ковра книжку,которую Лиза читала за полночь, подавала легкое домашнее платье, короткое, свободное,тончайшее, с глубоким декольте, украшенное множеством бантов, и вышитые туфлибез задников, которые Лиза недолюбливала, потому что они слишком уж напоминалией турецкую обувь. Чепцы она тоже терпеть не могла, даже кружевные, сомножеством нарядных бантов и лент.

Новая служанка охотно взялась бы причесывать Лизу, но та непозволила, как не позволяла и Хлое, и Яганне Стефановне: с тех же самыхприснопамятных дней жизни в Хатырша-Сарае она не выносила прикосновения чужихрук к своим волосам, словно боялась, что опять заплетут их в два десяткататарских косичек! С тяжелою черной гривой Августы могли управиться толькопроворные руки Яганны Стефановны, вооруженные вдобавок раскаленными щипцами, аЛиза научилась сама укладывать модными локончиками свои волнистые, послушные,мягко льнущие к пальцам волосы. Чекина только наблюдала со стороны дасоветовала, как затейливее украсить прическу. К изумлению Лизы, молодаяитальянка, выросшая в беднейших кварталах Рима, была сведуща во всех тонкостяхдамского туалета – от серег и ожерелий до нижних сорочек. Для Августы, при всейее величавой красоте, словно бы и не существовало соблазнов модных лавок. Лизаже разохотилась до всего этого, еще когда впервые заглянула в сундукСеид-Гирея, а теперь ей просто невмоготу было! Чекина невольно растравляла еераны и возбуждала страстное желание все новых и новых нарядов. Желание, увы,неосуществимое, ведь у Лизы не было ни гроша, то есть ни чентезимо.

* * *

Началась зима. Декабрь уже шел на исход. Лизе казалось, чтоитальянцы насмехаются над природою, когда именуют зимою то благостное тепло,кое царило вокруг. В садах стояли вечнозеленые деревья, светило и грело солнце,снег легчайшею белою каймою лежал на вершинах дальних северных гор.