В 1736 году молоденькая принцесса вышла замуж — редкий случай для монаршей дочки! — по любви за Франсуа-Этьена, сына герцога Лотарингского (1708–1765). Дом герцогов Лотарингских был связан прочными родственными узами как с австрийской династией Габсбургов, так и с французской Бурбонов. Принц с пятнадцати лет воспитывался при венском дворе, где превратился во Франца-Стефана и стал объектом сердечной привязанности юной дочери Карла VI. В результате состоявшегося брака династия приняла двойную фамилия Габсбург-Лотарингская. Независимое герцогство Лотарингия было присоединено к Франции, а Австрия взамен получила в свое владение герцогство Тосканское, где скончался, не оставив после себя потомства, последний из прославленного рода Медичи.
Мария-Терезия не представляла себе иного варианта существования правящей монаршей четы, кроме как сплоченная супружеская жизнь с общей спальней и многочисленной семьей. Ее любимой присказкой стало изречение:
— Детей никогда не бывает много!
В одном из источников мне попалось сообщение, будто бы в швейцарском кантоне Аарау, откуда взяла свое начало династия Габсбургов, вступающие в брак пары до сих пор изъявляют желание сочетаться семейными узами под портретом Марии-Терезии. По местному поверью, это приносит счастье в супружеской жизни. Видимо, подобная примета многократно выдержала суровое испытание временем и потому имеет полное право на существование.
Хотя Франц-Стефан официально именовался соправителем Марии-Терезии, и супруга, так сказать, «пробила» ему выборный титул императора Священной Римской империи (тут вековечное правило обойти не удалось, выборщики, князья-курфюрсты, стали намертво и надеть эту весьма эфемерную корону на женскую головку не пожелали), к делам правления страной его не допускали. Он не страдал тщеславием, мало интересовался политикой и активно занялся экономикой, по большей части на благо своего постоянно растущего семейства. В частности, император купил у разорившихся собственников несколько имений в Нижней Австрии, Венгрии, Моравии и завел в них образцовые хозяйства согласно последним достижениям агрономии и животноводства. Недаром Франц-Стефан интересовался естественными науками и призвал в Вену нескольких видных ученых.
Правда, злые языки уверяли, что он навещал свои поместья не только с целью осуществления хозяйственного надзора, но и для удовлетворения потребностей своего сексуального аппетита на лоне природы. Помимо продвижения сельского хозяйства, Франц-Стефан основал полотняную и керамическую мануфактуры, приносившие очень недурной доход. В результате такой плодотворной деятельности он оставил своему сыну, императору Иосифу II, огромное состояние в размере 22 миллионов флоринов. Большую часть денег тот истратил на погашение государственных долгов, возникших в результате ведения войн, а остаток был использован для создания фонда поддержки существования сильно возросшего числа не правивших австрийских эрцгерцогов.
Соправитель императрицы являл собой обаятельного, обходительного и общительного мужчину, весьма привлекательного для женщин. В Вене ему был выделен так называемый «Императорский дом» с тайным ходом, где он принимал понравившихся ему дам. Невзирая на исключительную скрытность Франца-Стефана, ходили упорные слухи о его связях с супругами вице-канцлера графа Коллоредо, князя Пальфи и одной из фрейлин своей жены, не говоря уже о пышных венских красавицах более скромного происхождения. Ему даже приписывали нескольких побочных детей. Недаром при дворе ходила шутливая присказка, сочиненная каким-то остряком: «Гляди в оба за своим Францем, Резерль[18]! Он так и смотрит на сторону!»
Однако, невзирая на загруженность государственными делами и семейными проблемами, императрица зорко следила за мужем и, как только он начинал проявлять повышенное внимание к какой-то даме, тотчас же прилагала усилия к тому, чтобы насолить ей. С персонами низкого звания хозяйка Австрии вообще не церемонилась. Когда ей донесли о явном предпочтении, которое супруг оказывает балерине Анне-Марии Виолетти (1724–1822)[19], императрица отправила к ней посланца с пожеланием, звучавшим внушительнее иного приказа, немедленно покинуть страну; в противном случае, подчеркнула она, ее ждет множество неприятностей. Анна-Мария, в миру носившая прозаическую немецкую фамилию Файгель и выступавшая на сцене вместе с братом Фердинандом, по мнению современников, была одной из самых красивых женщин Европы. Она осознала масштаб грозившей ей опасности и срочно убыла в Англию. Там Анна-Мария оставила сцену и обрела прочное семейное счастье, вступив в брак со знаменитым актером-трагиком Дэвидом Гарриком. Балерина скончалась уже в другом веке, немного не дотянув до столетнего возраста и пережив не только великую императрицу, но и всех ее детей.
Отстаивая ценности домашнего очага, образцом воплощения которых в жизнь Мария-Терезия считала свою семью, императрица положила много сил на борьбу с безнравственностью населения Вены. Надо сказать, что корни этого явления уходили поистине в глубь веков. Как известно, столица в середине первого века представляла собой военный лагерь римских легионеров. Уже тогда местные блудницы обслуживали суровых воинов в борделе, который, предположительно, располагался в районе нынешней Микаэлерплац. Затем эта традиция, пережившая многие столетия, возродилась в средние века в общественных венских банях и прекратилась только с их закрытием вследствие распространения сифилиса. Зато проституция вовсю процветала на узких улочках и в проходных арках австрийской столицы. К началу правления Марии-Терезии в Вене насчитывалось около 10 000 «простонародных» проституток и 6000 «благородных».
Мария-Терезия учредила так называемую «Комиссию по нравственности», которая предпринимала драконовские меры как против жриц любви, так и против их клиентов. Проституток ловили, обривали наголо, мазали голову смолой, пороли перед ближайшей церковью. Если уличная шлюха обокрала клиента или заразила его дурной болезнью, лиходейку выставляли у позорного столба на рыночной площади и затем высылали из города вместе с уголовными преступниками. Представителей же сильного пола полагалось наказывать за общение с проститутками, измену супруге, содомию и извращенные сексуальные наклонности. Правда, мужчины при деньгах по большей части были в состоянии откупиться, а страдали как раз бедные девушки. В Пратере[20] намеренно проредили кусты, чтобы легче было вылавливать влюбленные парочки, занимавшиеся там любовью за отсутствием других жилищных условий. Наказанием пойманным за этим преступлением людям было принудительное заключение брака.
По Вене с ее значительным для того времени населением в 175 тысяч человек шныряли 500 агентов «Комиссии по нравственности» с заданием «задерживать каждую бабенку, идущую в одиночестве». Джакомо Казанова в своих воспоминаниях с содроганием вспоминал этих стражей нравственности: «Гнусные шпионы из „Комиссии по нравственности“ были безжалостными преследователями всех красивых девиц; императрица обладала всяческими добродетелями, но не терпимостью, когда речь шла о недозволенной любви между мужчиной и женщиной. Из-за ханжества императрицы было исключительно трудно, в особенности для чужеземцев, доставить себе радости. Целый легион обычных шпиков под красивым названием „комиссары нравственности“ превратились в безжалостных преследователей всех девиц». Забегая вперед, скажем, что побороть грех так и не удалось, «нимфы Грабена»[21] оказались бессмертными и в самом деле загубили множество жизней, карьер и талантов.
