я представляю, как какой-нибудь человек, скрывающийся ото сна, наблюдает за мной в окно, и начинаю смеяться еще громче.
Вчера мы с Эфой кормили черных лебедей на озере. Со дня нашего знакомства мы видимся достаточно часто. Как же ей близка моя душа. Она будто смотрит в глубь моего сердца, слышит без слов, отвечая прежде, чем я спрошу. Порой я рассказываю ей даже то, что хотел утаить. Даже если тебе уже ничего не хочется, ты заблудился в рутине отчаяний, она встретится с тобой в любое время и наполнит надеждой.
Мой последний люк нужно пронести около километра. Спинные мышцы уже не сгибаются, позвоночник подобен стальному лому, руки конвульсивно дрожат в карманах, по телу – ледяной озноб. Я еле как нагибаюсь и поднимаю этот холодный люк, как и прежде с надеждой, что он станет последним. Ориентировочно минут через 30 приедет машина, если я не успею донести его до пункта сбора, это будет означать, что я не справился с поставленной задачей.
– Только не убегайте, я ничего вам не сделаю! – еле знакомый сиплый голос раздался за моей спиной.
Я встаю в ступор и быстро анализирую сложившуюся ситуацию: с 50-килограммовым люком далеко не убежишь, бросив его здесь, придется возвращаться, а времени на это совсем не остается.
– Что вам нужно? – спрашиваю я, по-прежнему стоя к нему спиной.
– Вы должны выслушать меня, – отвечает голос сзади. – Это очень важно.
Я аккуратно кладу люк на асфальт во избежание лишнего шума и медленно-медленно поворачиваюсь на 90 градусов. Незнакомца не разглядеть под покровом ночи.
– Я вас слушаю, – отвечаю, накидывая капюшон на голову.
– Ты ведь не должен здесь находиться, и ты это знаешь, – говорит он, выходя под свет фонаря.
Я кинулся уж было бежать под толчком страха, но передумал, в итоге получилось, что я глупо прыгнул на месте.
Незнакомцем оказался тот самый безумец, гнавшийся за нами с Эфой в «Городе снов»
– Спокойно! – кричит он, вытягивая руку вперед, жестом останавливая меня.
Я в растерянности.
– Я нашел вас нелегким путем, ваше пристанище убегает от меня.
– Что? Я не понимаю, о чем вы? – говорю, пристально уставившись на него.
– По каким-то невыясненным причинам, – продолжает он, – все оказалось намного сложнее: твое подсознание обманывает тебя. Ты ведь не должен здесь находиться, и ты это понимаешь.
– Вы знаете меня? – тембр моего голоса дрожит волнением. – Кто я такой?
– Ты занимаешься не тем, что нужно этому городу, чем скорее ты осознаешь, в чем он нуждается, тем скорее она перестанет плакать без тебя, – его слова звучат уверенно, но смысл я не смог уволить.
– А в чем нуждается этот город? И кто она? – это мой шанс заполнить пустоту, мучавшую столь долгие месяцы.
– Ты должен сам это понять, – говорит он испуганно, смотря мне за спину, – сейчас включится твоя защита, мне пора уходить.
– Эй! Что там происходит? – в метрах 10-ти кричит Сомерсет и бежит ко мне.
– Поразмысли над тем, что я сказал, – говорит он и выходит из-под света фонаря, в темноте лишь слышны удаляющиеся слова. – Люди не хотят есть вашу еду, а вы толкаете ее им в глотку, ничего не остается, как проглотить, чтоб не подавиться.
– Подождите! – кричу я и бегу вслед за ним, но не могу разглядеть в темноте.
– Что он сказал тебе? – Сомерсет стоит около меня и тяжело дышит.
– Черт! Что ты тут делаешь? Мы же не собираемся после задания!!! – кричу, эмоционально размахивая руками.
– Я все сделал, решил тебе помочь, что сказал тебе этот ненормальный?
– Я ничего не понял, что он сказал мне, ясно? Боже…
– Успокойся, друг! – хлопает меня по плечу. – Успокойся, все хорошо, скоро приедет машина, хватай люк.
Небо начинает выцветать, мы с Сомерсетом едем домой, в театр, в котором официально числимся охранниками.
Рекламные баннеры, как наклейки на старых тумбах, прилипшие к серым высоткам. Красный… Желтый… Едем дальше.
– Знаешь его? – спрашиваю, смотря в окно, конденсат, набирая тяжесть, каплями стекает вниз, я наблюдаю за его неровным движением.
– О ком ты? – отвечает вопросом Сомерсет.
– О том ненормальном, как ты его называешь, – левая капелька скатилась быстрее правой, продолжаем ждать другие.
– Нет, – кратко отвечает мой собеседник.
– Тогда почему ты так переживал, чтоб он не сказал мне лишнего? – логичный вопрос, основанный на подозрении.
– Мы занимаемся делами, что нарушают комфорт общества, осторожность не помешает, – с его позиции тоже все верно, но…
– Почему ты не поехал домой, как обычно? – я протаптываю тропинку в зарослях лжи.
– Не ты ли утром жаловался на боль в спине? – говорит, повернувшись ко мне. – Тебе нужно выспаться и не отвлекаться на подобную ерунду.
– Хорошо, – говорю, и это «хорошо» звучит так, как будто я с ним согласился.
Загораются окна в домах, рабочие лениво подметают улицы, небо коптят старенькие автобусы. Мы проезжаем сектор «F» – место сегодняшней зачистки Сомерсета. Один… Два… Три… Это пропущенные люки Сомерсета. Я не зря сомневался, он действительно оставил их, потому что спешил помочь мне донести один люк – помешать нашей встрече с незнакомцем, но как он предугадал эту встречу? Глупо полагаться на то, что он не придумал для себя отговорку и по этому поводу, потому я не стал ничего спрашивать. Левая капля начинает резкое движение вниз, растрачивая свою целостность по пути, я вытираю окно рукавом.
Когда ты пытаешься заставить себя спать, против тебя восстает вся армия звуков. Этот мерзкий треск рассыхающейся извести, этот однообразный свист птиц за окном, эти циклично звучащие слова в голове «Она там плачет без тебя… Я лучше останусь в одиночестве и бедности, чем потеряю свою индивидуальность… В мире, где все носят маски, истинное лицо выглядит уродливо…» Э
ти лица на фотографиях! Лица! Лица!! Лица!!! Пластилиновые лица мнутся неконтролируемым воображением. Все тело сковано застывшими жилами от этих чертовых люков! Кровать настолько мягкая, будто сварена из желе, такая жесткая, как каменная глыба. Это невыносимо! Бетонные стены гудят, как будка трансформатора. Стресс, не отпускающий в царство снов, заставил меня страстно желать выйти на улицу. Я тихо оделся, думая, что Х дремлет, но застал его бодрствующим в своей комнате. Как обычно, он что-то писал в своей тетради. Он всегда что-то пишет, но только сейчас мне показалось это подозрительным. Настолько увлеченный своими письменами, он даже не обратил внимания на то, что я ушел.
Я не спеша иду по оживляющимся движением улицам и зеваю одновременно с засыпающими звездами. Под ногами нет ничего интересного, но я все ровно смотрю вниз, тихонько толкая носками туфель увядающие
