его своим королевством, в котором мне не было места, потому что у меня было свое собственное. У меня была своя кровать, свой дворец, где мои брат и отец, вероятно, уже сильно волновались. Мне нужно было выбраться отсюда, не только ради себя, но и ради них.
Желание сбежать схватило меня за грудь и начало душить.
В его комнате не было ничего, что могло бы помочь. Дверь на пожарную лестницу имела металлическую пластину над защелкой, что делало невозможным трюк с ножом, который я проделала с дверью его спальни. Не было никакого способа узнать код лифта.
Лифт.
Вот дерьмо.
Вот и все.
Чендлер ушел. Что означало, что в какой-то момент он вернется. Все, что мне нужно было сделать, это сидеть в лифте, пока он не вернется. Он должен был набрать код, чтобы подняться обратно. Это был мой выход.
Я схватила кошелек, но оставила сумки. Мне нужны были деньги, а не одежда. Затем я спустилась вниз и нажала на кнопку, вызывая лифт в его пентхаус, зная, что двери автоматически откроются, когда он подъедет ко мне, даже если я никуда не смогу пойти, когда окажусь внутри. Опустив задницу на пол и прислонившись головой к задней стене, я планировала свой побег. Сейчас я была ближе, чем когда-либо. Все, что мне нужно было сделать, это выбраться из этого здания и раствориться в толпе, которую я наблюдала на тротуаре. Остальное я выясню уже там.
Я глубоко вздохнула и стал ждать своего часа. И ждать. Минуты превратились в часы, и наконец я заснула. Я только успела открыть глаза, как кабина тронулась с места и начала движение.
Я вскочила и проглотила комок в горле. Всю дорогу вниз я наблюдала, как цифры этажа мелькали все ниже и ниже.
20.
18.
15.
Мое сердце бешено колотилось. Осознание того, что я собираюсь встретиться лицом к лицу с Чендлером, а затем попытаться убежать от него, ударило меня так сильно, что у меня ослабли ноги. Это было гораздо страшнее, чем ворваться в его комнату.
Глубокий вдох, Эни. Ты справишься.
10.
6.
Двери раздвинулись, и наши взгляды встретились.
Он улыбнулся, затем отошел в сторону, как будто точно знал, что я планировала, и позволял мне довести дело до конца. Что за социопат держал кого-то в плену, а потом с ухмылкой наблюдал, как тот сбегает?
Тот, кто знал, что побег — иллюзия.
Иллюзия или нет, но сдерживаемый гнев и разочарование заставили меня действовать. Я оттолкнулась ногами и выскочила из лифта, чувствуя, что если не двинусь с места, то выскочу из собственной кожи.
Большой, громоздкий парень начал следовать за мной, но Чендлер схватил его за локоть и остановил.
— Отпусти ее, — сказал он, совершенно не волнуясь.
Еще одно доказательство того, что Чендлер был далеко не нормальным. Нормальные люди не бывают одновременно добрыми и страшными.
Не останавливаясь ни на секунду, я выбежала через стеклянные двери на тротуар.
Паника пробежала по моим венам, как лед, заставив меня застыть и уставиться на окружающее. Город вокруг меня вибрировал жизнью. Мимо меня проезжали машины, одни бесшумно, другие с ритмичным биением басов. Люди шли поодиночке и группами. Никто из них даже не взглянул в мою сторону.
В любой момент Чендлер мог выйти из этого здания, схватить меня и затащить обратно внутрь, а я была бессильна остановить его. Я понятия не имела, куда идти дальше. Даже если бы я знала, куда идти, я понятия не имела, как туда добраться.
Я схватила за руку женщину, которая проходила мимо.
— Помогите мне. Пожалуйста, — мой голос был отчаянным и неузнаваемым.
Она вырвала свою руку из моей хватки и продолжила идти.
Все вокруг казалось хрупким, будто земля под ногами могла рухнуть и поглотить меня целиком.
Я стиснула зубы и вдохнула воздух, затем бросилась навстречу другому человеку, на этот раз мужчине: — У вас есть телефон, которым я могу воспользоваться?
Он покачал головой и продолжил идти. По крайней мере, он не игнорировал меня полностью. Это уже прогресс.
Мое сердце колотилось, когда я оглядывалась на двери, ожидая появления Чендлера.
Мужчина в костюме шагнул ко мне. Он был старше. Выделялся. И голос у него был добрый: — Вы в порядке?
— Да, — сказала я, задыхаясь. — Мне просто… нужно… выбраться отсюда.
Он, должно быть, почувствовал мое беспокойство, потому что отошел к обочине и поднял одну руку вверх. Через несколько секунд подъехала ярко-желтая машина и остановилась рядом с нами.
Добрый незнакомец открыл заднюю дверь: — Удачи, — сказал он и закрыл ее, когда я забралась внутрь.
Через заднее стекло я наблюдала, как машина возвращается в поток машин, в результате чего мужчина и здание Чендлера исчезают вдали.
— В ближайший аэропорт, пожалуйста, — сказала я водителю.
Боже мой.
Я сделала это.
Я вышла.
Мы виляли по полосам и проносились мимо высоких зданий. На некоторых улицах было тише, чем на других. Одни казались жилыми, а на других кипела жизнь. Каждый поворот приближал меня к свободе больше, чем предыдущий.
Предвкушение захлестнуло меня, и сердце ударилось о грудную клетку. Это было то, чего я хотела. Я представляла себе этот момент с тех пор, как узнала, что стала пленницей. Так почему же в моем животе была эта ноющая боль?
Потому что побег из Нью-Йорка также означал побег от Чендлера.
Даже несмотря на то, что в меньшей степени тьма, похороненная во мне, отражала ту, что была в нем, а его прикосновения заставляли меня чувствовать себя сексуальнее и живее, чем когда-либо, я была пленницей. А он был похитителем.
Это не было идеей судьбы о свидании вслепую.
Если только это не было так.
Я потерла виски, вытесняя из головы эту нелепую мысль.
— У вас есть телефон, которым я могу воспользоваться? — спросила я водителя.
Он посмотрел на меня через зеркало заднего вида. — Извините. Частная линия. Я не разрешаю клиентам звонить.
— Это важно.
Он засмеялся и покачал головой. — Да, — он чмокнул свою жвачку. — Это всегда важно.
Я больше ничего не говорила до конца поездки. Если не считать человека, который вызвал это такси, люди здесь были очень отстраненными. Неудивительно, что Чендлер выбрал это место для своего дома. Я никогда не думала, что буду тосковать по спокойной простоте Айелсвика так, как сейчас.
Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как мы подъехали к аэропорту, остановились у обочины в длинной веренице таких же машин, как эта.
Водитель оглянулся на меня: — Наличные
