материи такое различие трудно провести. Введение же различных материй для разных элементов позволяет рассматривать взаимные трансформации элементов как их генезис (возникновение сразу целой вещи, всего комплекса со специфической материей и формой).
Категория материи служит также для различения абсолютного генезиса, или генезиса вообще (γένεσις άπλῶς), от определенного генезиса (γένεσις τίς) (GC, I, 3, 318b 14–18)[31]. Категории и универсальные понятия служат Аристотелю для упорядочения поля высказываний о генезисе в физическом мире. Многие различия, ясно фиксируемые Аристотелем благодаря этому логическому аппарату, ранее «спутывались», так, например, качественное изменение не было четко отделено от генезиса. Мы можем сказать, что на смену «механистическим» концепциям натурфилософов Аристотель выдвигает логико-грамматический категориальный подход, опирающийся на определенные метафизические и онтологические основания. Таким образом, органическая концепция генезиса у Аристотеля не остается чисто физической конструкцией, а становится метафизической концепцией, хотя, конечно, и служащей для объяснения явлений физического мира.
Важнейшими содержательными моментами этой концепции выступают понятие носителя или субстрата изменения (и генезиса) и схема противоположностей, разработанные в первой книге «Физики». Эти содержательные моменты связывают выдвинутую Аристотелем органическую концепцию генезиса с особым статусом качеств. Действительно, понятие субстрата необходимым образом вводит представление о качествах, присущих субстрату. Здесь действует трактовка качества в плане теории категорий. С другой стороны, качества легко и «естественно» описываются схемой противоположностей. Элементарные качества, отбираемые Аристотелем для конструкции элементов, являются, как он говорит, «противоположностями осязания».
Рассмотрим особую роль и статус качеств в концепции генезиса более подробно. Прежде всего сравним статус качеств у Платона и Аристотеля. Платон в «Тимее» (61d–62d) рассматривает качества в их субъективной проекции, т. е. как определенные ощущения, вызываемые действием тел на органы восприятия: «Ощущение от огня – пронзительное», – говорит Платон (Тимей, 61е). Он стремится объяснить пронзительность (качество огня) как ощущение, возникающее в результате действия «режущих граней и колющих углов» треугольников, присущих огню. Выше Платон говорит, что вещам, о которых речь идет в «Тимее», нужно приписать «одно свойство – постоянно быть ощущаемыми» (там же, 61с). Поэтому весь его вывод качеств оказывается объяснением ощущений на основе геометрической теории вещества. Качества – это не объективные характеристики тел, внутренне присущие самой природе элементов и вещей, а субъективные состояния или впечатления, производимые ими. По верному замечанию Сольмсена, «в «Тимее» холодное и теплое, подобно сладкому и горькому и многим другим качествам, не производят состояния, а сами являются состояниями, возбуждениями и ощущениями или, по крайней мере, их именами» [124, с. 360].
У Аристотеля в какой-то степени этот момент истолкования качеств как ощущений сохраняется. Но он является второстепенным: на передний план у него выступает качество как объективное свойство вещей, причем объективный статус качества проявляется у него в двух планах: качества как конституенты элементов и качества как силы (δυνάμεις). В дедукции элементов качества выступают как виды ощущений, как противоположности чувственного восприятия вообще. Но однако те определения, которые Аристотель дает качествам, указывают на их объективный статус: тепло обеспечивает разрежение первоначала, а холод – его сгущение (GC, II, 3, 330b 10–14).
Связь органической концепции генезиса и изменения вообще с качественным подходом, с особой ролью и статусом качеств при анализе этих процессов легче всего уяснить на примере рассмотрения Аристотелем проблемы количественного роста, возрастания тел. Рост вместе с убылью (αὔξησις καί φϑίσις) является таким видом движения, или кинезиса, который определяется категорией количества (κατά ποσόν). Поэтому процесс возрастания тел можно назвать количественным ростом. Аристотель выдвигает три условия возрастания тел. Первое условие он определяет так: «Любая часть возрастающей величины становится больше, например, если это мясо, то [любая часть] мяса [увеличивается]» (GC, I, 5, 321а 18–21, пер. Т.А. Миллер). Рассматривая это условие, мы видим, что рост понимается как органический процесс. Механический подход объясняет рост простым количественным прибавлением нового к старому. Здесь же имеется в виду целостный рост: любая, сколь угодно малая и произвольно выбранная часть растущего тела растет, т. е. растет целое. Это условие сразу же ставит теорию роста в один ряд с теорией генезиса, в частности с теорией миксиса. Все они – теории органического процесса.
Второе условие состоит в том, что возрастание происходит благодаря доступу некоторого другого тела к растущему телу, а третье условие требует сохранения, устойчивости возросшего. Модель, на основе которой Аристотель вырабатывает эти условия и всю свою теорию роста, – это процесс питания, т. е. типично органическая функция. С этой же моделью связан фигурирующий здесь момент борьбы, преобладания одного тела над другим, т. е. динамический момент, характерный для описания элементов на языке элементарных качеств-сил. Аристотель спрашивает, что именно растет: орган (нога) или питающее его вещество? Он отвечает, что растет орган (нога), так как «сущность одного остается, а другого – нет, как, например, пищи» (GC, 321а 34–35, пер. Т.А. Миллер). Это означает, что более прочное бытие органа тела преодолевает привходящие вещества питания, одолевает их, придавая им свою форму. Пища выступает как материя по отношению к растущему телу или органу как форме. Аналогичный процесс происходит при смешении вина с водой: смесь в целом действует как вино, значит, вино доминирует над водой, ассимилирует ее (там же, 321а 35–321b 2). Этот процесс, протекающий в «неорганической» природе, мыслится Аристотелем по образу органического процесса – питания.
Органическая и динамическая теория роста Аристотеля контрастирует с неорганической «количественной» концепцией роста, кратко намеченной в X книге «Законов» Платона. Здесь Платон говорит следующее: «Если же встречаются между собой предметы, несущиеся с двух противоположных сторон навстречу друг другу, они сливаются воедино, образуя нечто среднее между прежними двумя. При такого рода объединении предметы увеличиваются» (Законы, X, 893е). Во-первых, мы здесь видим механическое смешение: «нечто среднее между прежними двумя». Это механическое смешение означает суммирование качеств исходных компонентов с образованием из них некой арифметической усредненности. Механическое смешение означает, что новое качество не возникает. Свойства механической смеси в отличие от органического смешения всегда предсказуемы: нужно просто усреднить свойства исходных компонентов. При анализе механической смеси применим принцип аддитивности. При анализе органической смеси он недействителен. Во-вторых, мы видим, что рост обусловлен простым слипанием частей, которые при этом не преобразуются, не претерпевают изменения, не ассимилируются одни другими. Моделью для этих представлений о росте служит механический процесс, а не органический как у Аристотеля. Его органическая теория роста может быть названа качественной в том смысле, что качество растущего целого не сводится к качествам компонентов, а, напротив, качество целого доминирует и определяет качественное изменение входящих в него частей.
Перейдем теперь к более подробному и последовательному анализу концепции генезиса, развитой Аристотелем в книгах «О возникновении и уничтожении». Аристотель
