Осторожно разводя жаркую воду руками, Ранди добрела до подруги и уселась рядом, спина к спине.
– Нам нужно хорошенько пропотеть, – пояснила Лоренс, – вместе с потом уйдет память тела о дурных ощущениях. Жара и холод – отличные помощники знахарям: они убивают заразу и скверну. Смотри, Колесница взошла! Скоро появится Рыцарь.
Какое-то время подруги молчали, с волнением глядя в темнеющее небо. Пояс Ясаны все плотнее заслонял собой солнце, закрывал, словно веком, пламенное око, принося на Светлую сторону темноту и прохладу. Ночь выдалась росная, ясная; кто-то далекий, могучий сыпал не скудеющей дланью алмазы звезд на покрывало мира. Показались Дэйрра и Эльвин, осветившие помрачневшую было землю, заставляя ее измениться в причудливой игре светотени. Звезды сияли так ярко, что Рандира зажмурилась на краткое мгновение, а когда разлепила ресницы, на нее с небесной выси взглянул сам Рыцарь, и Эльвин сверкнула наконечником его копья, а Дейрра обозначила рукоять меча.
– Какой красивый! – прошептала потрясенная Рандира. – Никогда не видела его так близко… так ясно…
– Сегодня особенный день, душа моя.
– Никак не могу привыкнуть к здешним именам. У меня на родине его зовут Эттиввой.
– Ну что ты, – укорила Лоренс. – Божественный Эттивва носит титул Разрушителя, а Рыцарь – защитник, заслон от неведомого Зла. Не путай их, подруга, добром не кончится.
– Ты меня запугала! – рассмеялась Ранди, но Лоренс перебила:
– Вот она! Смотри!
– Ольерра? Где?
– Какая Ольерра? Не сходи с ума, Ольерра взойдет через тридцать минут и три секунды после Скрайта. Ровно столько Рыцарю томиться в ожидании Невесты. Эя Лорейна, видишь? Во-он та звезда над самым горизонтом, красная…
– Рыжая!
– Что?
– Рыжая твоя звезда, вот что! Как ты сама, – снова фыркнула Ранди. – Кого в честь кого назвали?
– Точно не знаю, – ответила Лоренс, пряча улыбку. – Так что не стану врать, подруга. Эя Лорейна означает «Одинокая птица», древние считали ее пером священной Птицы Эйсвиэрь и загадывали на нее желания.
– О чем только не расскажет дочь звездочета! Что ж ты на земле искала перо? Если верить легенде, ты сама исполняешь мечты!
– Не смейся! – потребовала Лоренс. – Да будет тебе известно, Птица Эйсвиэрь потеряла три пера. Одно осветило этот мир и стало нашим солнцем, второе обернулось далекой звездой. Но куда делось третье? Существует поверье, что и третье перо спрятано в Кару, ходят слухи, будто существуют алтарь и тайная секта, не подвластная камням и рудам, но живущая в поклонении великому перу.
– Как все сложно! Бедняжка, выходит, ты не нашла его, да?
– Отсутствие результата, душенька, иногда дорогого стоит. Знаешь, полгода в Венниссе не были потрачены зря. Я многому научилась. И поняла, что третье перо – это аллегория.
– Скоро ты начнешь выражаться как монахи! – хихикнула Ранди.
– Иносказание! – поправилась Лоренс и, извернувшись, брызнула из горсти. – И ты отчасти права, говоря, что я – перо Птицы. В каждом из нас заложена частичка священного пера, оно досталось всем – искрой божественного света, не дает нам покоя, побуждает к действию, будит желания, ставит цели. Наш вечный непокой, наши ищущие души – третье перо Эйсвиэрь.
– Ты сама придумала или в книгах прочитала?
– О, душа моя, видела бы ты библиотеку Венниссы!
– Кстати, как там, в Венниссе? – обернулась Ранди. – Красиво?
– Божественно, – мечтательно зажмурилась Лоренс, потом вздохнула: – Но все испортил приезд твоего пасынка. Я продержалась пояс, потом сбежала. Паскудник тот еще, даром что принц!
– Он стал просто невыносим, – пожаловалась Рандира. – Этот мальчишка возомнил о себе черт знает что! А когда узнал, что я тяжела… Тут такое началось, парой слов не опишешь. Что ни день – истерика. Он швырнул в меня кочергой, маленький паршивец, если б не охранник, заслонивший собой, угодил бы прямо в живот. Дюжему парню перебило кость, представляешь, какая силища у этого бесенка!
– Представляю! – кивнула Лори. – Иногда я думаю, что была не права, заслонив его от Эрея. А куда Император смотрел?
– Все грехи свои замаливал. Не передо мной, если ты не поняла.
– Перед Сэнни, – кивнула Лоренс. – Ты только не сердись на меня, ладно? Роксана была совсем неплохой, своевольная, но по-своему добрая, вся вина ее в том, что она до смерти любила Радислава.
– Вот и женился бы на Роксане, раз она такая хорошая! – в сердцах крикнула Ранди. – А у меня и так был жених всем на зависть! И прохладные Мельты вместо этой проклятой жары! Почему все так, Лори, почему?
Лоренс повернулась и обняла подругу:
– Я же тебе рассказывала. Он хотел жениться, но Белое Братство отказалось их обвенчать. А когда Радислав увидел тебя, он забыл обо всем на свете. Викард говорит, его можно понять. А Викард знает, что говорит!
Рандира затихла в объятьях подруги. Дочь вождя, она с самого рождения знала, что не будет в ее жизни свободной воли и свободной любви, только благо и честь страны. Она принимала свою судьбу и играла роль государыни, лишь иногда, взглянув на Викарда, позволяя себе мечтать о спокойной счастливой жизни по ту сторону Мельтских гор.
– Зря я напомнила про Викарда, – с пониманием вздохнула Лори.
Какое же счастье, что она была рядом, дочь звездочета с переломанной, как и у Ранди, судьбой! Все эти долгие годы вдалеке от родных озер и лесов только Лори, в чьих жилах текла кровь Инь-Чианя, понимала ее и жалела, и делилась своими секретами, невысокая рыжая девушка, не боявшаяся ни Эрея, ни того, с кем Эрей воюет.
Рандира с благодарностью улыбнулась подруге и посмотрела на небо:
– Как много звезд! А я не замечала…
– Сегодня небесная свадьба. Гости собираются, будет праздник.
– Погулять бы и на твоей свадьбе!
– Забудь, – небрежно отмахнулась Лорейна. – Так уж назвали: одинокая птица. С предначертанием не поспоришь.
– Интересно, где сейчас Эрей? – лукаво щурясь, заинтересовалась Ранди.
– В Океане, – без тени сомнения ответила дочь звездочета. – Держит оборону в Высшей Сфере.
Удобно устроившись на застывшей волне, Эрей поглаживал лежащий на коленях посох и наблюдал за небесным танцем светил.
Где-то в глубине, под тенями вездесущих медуз и мерно колыхавшихся водорослей, вспыхивала зеленым купель фонтана, мерцала, отражая звезды, и Океан наполнялся непривычным звоном женского смеха. Маг старался не слушать отголоски разговоров, лишь когда волны, играя, перекатывали по Океану его имя, досадливо морщился и дергал плечом.
Он не любил, когда о нем говорили.
О нем редко говорили хорошо.
Всякая вода, будь то лужа или река, неосознанно тянулась к Океану, создавая особую ауру, мощный энергетический поток, влияющий на подсознание тварей разумных. История знала немало примеров прямого воздействия Океана на купавшихся в священных источниках, приближенных к Высшей Сфере путем нехитрых обрядов, жертвоприношений и торжественных молебнов. Все реки текут в Океан, говаривали маги, зная наверняка, что уйти в Высшую Сферу проще всего из воды. Равно как и вернуться обратно.
