— Вас. Не ваш ли посланец сообщил мне, что я должна беречь жизнь его величества до тех пор, пока не получу других указаний. Разве здесь возможны разночтения?
— Какой посланец? — нахмурился герцог. — Я надеялся, что вы умны достаточно, чтобы не принимать на веру слова самозваных посланцев. Я могу передать вам что-то, связанное с вашим контрактом, только лично. В крайнем случае через маркиза ла Брука.
— А это его слова, — как ни в чем не бывало, парировала я.
— Маркиза? — помрачнел мужчина. — Интересно…
— Мне тоже.
— Возможно, он неудачно выразился. Я разберусь, — тряхнул головой герцог. — Оставим пока это. Ваше задание остается неизменным. Его величество должен жить любой ценой. Никаких оговорок, изменений и прочей ерунды не ожидается.
— Это радует, — кивнула я. — Меня не учили убивать.
— Очень сильно в этом сомневаюсь.
— Хорошо, скажем иначе. Меня не учили убивать по заказу.
— В это я поверю скорее. Вы же должны мне поверить, что смерть его величества никак не входит в мои планы.
— Почему?
— Почему не входит?
— Почему я должна вам поверить?
— Например, потому, что он мой племянник, и я очень любил его деда и уважал отца, — поморщился ла Вейн.
— Именно потому, что он ваш племянник. Если мне не изменяет память, вы третий в очереди на трон.
— Мне не нужен трон, — отрезал герцог, но, посмотрев на мою скептическую ухмылку, продолжил. — Хотя вы в это, разумеется, не поверите. Такие как вы убеждены, что корона — верх мечтаний любого человека. Если бы вы имели на нее хоть какие-то права, я бы и близко не подпустил вас к королю.
— Как хорошо вы знаете таких как я, — с трудом сдержала смех я, вспомнив, что моя матушка приходилась покойному Густаву двоюродной сестрой, и какие-то права на местную корону у меня все-таки были.
— Достаточно хорошо, — с плохо скрытым презрением сказал герцог. — Ваши боги — деньги. Верность, боль, честь, чужая жизнь и собственность, все это теряет для вас значение перед лицом золота. Так вот запомните. Золото вы получите. Но если вздумаете взять его еще у кого-то, то я позабочусь о том, чтобы вам не пришлось им долго наслаждаться. Это понятно?
— Вполне, — спокойно кивнула я. — Но вы так и не объяснили, почему я должна доверять вам.
— Потому что я бастард. Аристократы никогда не позволят мне надеть корону, — с непередаваемой гримасой ответил герцог. — Такая причина кажется вам более достойной?
— Без сомнения. Отказаться от короны может только тот, кому ее не дают.
Это, если не ошибаюсь, слова Густава Третьего. Вашего отца.
Ла Вейн бросил в мою сторону ненавидящий взгляд, но комментировать мои познания в истории не стал.
— Принцесса Эрика. Не слушайте ее, не доверяйте ей. Ничего не принимайте ни от нее самой, ни от ее имени.
«Это я и без вашей подсказки поняла», — проворчала я про себя. Манера герцога озвучивать прописные истины с видом первооткрывателя раздражала до безумия.
— У Эрики есть причины желать брату смерти. Она уже успела почувствовать вкус власти, и так просто с ним не расстанется.
— Еще кто-нибудь?
— Да. Разумеется. Все остальные, — мрачно ухмыльнулся ла Вейн. — Многие считают, что взбалмошная девчонка на троне лучше младенца, из которого еще неизвестно что вырастет. Кроме того, девчонку можно выдать замуж за нужного человека. Это только добавляет ей пунктов в глазах некоторых вельмож.
— Вряд ли взбалмошная девчонка охотно пойдет замуж за того, кого укажут.
— Если только не будет думать, что выбрала его сама, — скривился герцог. — В связи с этим будьте особо осторожны с графом ла Варгом и его сыном. Виконт ла Варг глупец, но беспрекословно исполняет все указания своего отца.
— Вот оно что… — протянула я, вспомнив лощеного хлыща, провожавшего меня к принцессе.
— Думаю, теперь вы понимаете, почему я говорю, что опасаться вам надо всех. Даже те, кто ненавидят ла Варга, нам не союзники. У них тоже есть сыновья, а девочка, как уже было сказано, взбалмошная.
— Просто замечательно, — фыркнула я, мысленно отметив появившееся «нам».
— Я начинаю думать, что вам надо было нанять не телохранителя для вашего племянника, а убийцу для племянницы. Дешевле бы вышло.
— Не все меряют жизнь в деньгах, — брезгливо скривился герцог и с долей беспокойства уставился мне в глаза. — Не вздумайте проявить инициативу!
— Ни в коем случае, — нежно улыбнулась я. — Такие как мы все измеряют в золоте. А за убийство принцессы мне не платили.
— Вам никогда не говорили, ла Рум, что вы невыносимы? — проворчал мужчина.
— Нет. Обычно я с клиентами не беседую.
— Ну да. Они у вас все больше неразговорчивые: старинные артефакты, бесценные книги.
— Письма, — подсказала я.
— Эти как раз порой болтают куда больше, чем людям бы хотелось, — поморщился ла Вейн.
— Бывает.
— Хватит отступлений. У нас не так много времени. Кормилица уже возвращается, а мне еще надо многое вам объяснить.
Я не стала спрашивать, откуда он знает, где сейчас Глория. И так было понятно, что ответа мне не дождаться. Единственное, что приходило в голову, это какой-нибудь хитрый парный артефакт с островов и соглядатай в удачном месте. Поэтому просто изобразила на лице предельное внимание. Этого герцогу оказалось достаточно, и он продолжил.
— Держитесь подальше от послов и их приближенных. В последнее время в посольствах происходят какие-то странные шевеления. Но мне пока не удалось узнать ни их причин, ни целей. Так что…
— Понятно.
— Тогда, в общем-то, все. Если появятся какие-то новости, вам сообщит о них маркиз… Хотя, нет. Я сообщу вам о них лично, — он криво улыбнулся. — Надо же мне поддерживать репутацию безнадежно влюбленного.
— Кстати, о маркизе, — кивнула я.
— О нем пока говорить ни к чему. Я должен…
— А я и не о нем. Я о кормилице, — перебила я, и без соглядатаев понимая, что Глория вот-вот вернется.
— Леди ла Грумель сказалась больной. Я знаю, что это отговорки, и вы зачем- то пугали ее ядами. Что-нибудь еще?
Я в двух словах пересказала откровения противной тетки, но к моему удивлению герцога это ничуть не впечатлило.
— Да, я знаю, — спокойно кивнул он. — Но пока она вас боится — она не опасна.
— Загнанная в угол крыса всегда опасна, — покачала головой я. — К тому же у меня есть идея получше. Глория подойдет на должность главной кормилицы куда лучше. Она моложе и здоровее. Кроме того есть возможность обеспечить ее верность.
— И каким же образом, — заинтересовался ла Вейн.
