члены команды и пассажиры. Каюты были двухместные; они занимали собою верхнюю палубу со звукоизоляцией против шума моторов и рева ветра. На нижней палубе располагалась просторная гостиная — 20 метров в длину и 10 в ширину — с плетеными кушетками, креслами и столами и растениями в горшках, маскирующими несущие колонны. По периметру гостиной проходила прогулочная палуба с огромными иллюминаторами для обзора. На нижней палубе также располагался изысканно убранный ресторан, курительная, кухни и лестница, ведущая в рулевую кабину.
Около пяти минут третьего P-101 внезапно нырнул носом. Главный бортинженер Генри Лич, в одиночестве сидевший в курительной, соскользнул с кушетки. Его стакан и сифон с сельтерской свалились со стола на пол.
Радист Артур Дизли проснулся. Он только недавно лег, отстучав домой, в Британию, следующее сообщение: «После отличного ужина наши высокопоставленные пассажиры, выкурив напоследок по сигаре, отправились отдохнуть от возбуждения, вызванного отлетом». Но сейчас, чувствовал Дизли, что-то было не в порядке.
Штурман в кабине управления заметил, что, хотя альтиметр показывает 330 метров над уровнем моря, корабль находится в зловещей близости от земли. Он не знал, что легкие на вид холмы в окрестностях Бове так высоки.
Бортинженеры Джон Винке и Альберт Белл мирно болтали между собой на одном из мостиков. Когда корабль нырнул, оба с грохотом покатились вниз.
Такелажник Элф Черч после окончания своей смены направлялся в помещение команды, когда услышал крик офицера: «Сбросить аварийный балласт!» Черч бросился на свой пост и слил полтонны воды из носовой части.
P-101 выровнялся и заскрипел дальше против ветра и дождя. В курительной Лич поднял с пола стакан и сифон. Они не разбились. Он поставил их обратно на стол и снова уютно примостился на кушетке.
В Бове часы на городской башне только что пробили два; несколько горожан высунулись из окон, наблюдая странный воздушный корабль, проплывавший мимо. Он пролетел над центром города на высоте около 200 метров. Раскачиваясь и ныряя носом, он скрылся за лесом.
На опушке леса увязал в грязи 56-летний Альфред Рубай в надежде отловить пару кроликов на воскресный обед своему семейству. Он ковылял по размокшей земле, то и дело останавливаясь, чтобы поставить капкан.
Рубай услышал над головой рев моторов. Он посмотрел вверх — и бросился бежать под защиту деревьев. Оттуда он — и только он один — наблюдал от начала до конца катастрофу, которая потрясла мир.
P-101 летел прямо и ровно, но очень низко. Вдруг нос корабля снова резко нырнул вниз. На борту зазвенели сигналы тревоги. Рулевой Аутон сражался с рычагами управления. Рули высоты не отвечали. Нос корабля, где-то ближе к огромным буквам P-101, оголился. Ненадежная обшивка разошлась. Порывистый ветер врывался внутрь, водород вытекал наружу.
Альфред Рубай позже рассказывал: «Дирижабль начал спускаться. Он медленно двигался вперед с наклоненным к земле носом».
Старший офицер, капитан-лейтенант Эйзерстоун, всматривался сквозь иллюминатор кабины управления в приближающуюся землю. Он понял, что корабль обречен, и приказал старшему рулевому Ханту немедленно оповестить всех находившихся внутри корпуса о том, что дирижабль вот-вот рухнет.
Радист Дизли слышал, как Хант кричит: «Падаем, ребята!» Дизли сбросил ноги с койки. Лич соскочил с кушетки в курительной. В моторных гондолах, подвешенных под корпусом, в ужасе смотрели на приближающуюся землю механики Кук, Белл, Бинкс и Сейвори.
Рубай рассказывал: «Когда дирижабль уже приближался к земле, сильный порыв ветра резко бросил его вниз».
P-101 шлепнулся, как лепешка, на мокрую землю не далее чем в сотне метров от охотника. Несколько мгновений слышался лишь свист вытекающего газа. Потом раздался взрыв.
Ослепительная вспышка озарила небо. Последовали один за другим еще два взрыва, и немыслимый адский пламень охватил некогда величественный воздушный корабль.
Механик Виктор Сейвори, ослепленный пламенем, врывающимся в открытую дверь его гондолы, выскочил в проем, приземлился на мягкую почву и помчался прочь.
Его коллега Альберт Кук попытался было выбраться через дверь своей гондолы, но она оказалась заблокирована свисавшей с корпуса полыхавшей пластмассовой балкой.
Он рассказывал, что лег на пол и сдался на волю случая. Но только на мгновение. Затем он поднялся, голыми руками оттащил балку, жестоко опалившись при этом, и кубарем выкатился в кустарник.
Механики Бинкс и Белл решили, что все пропало, когда их гондолу охватило пламя. И тут произошло чудо: прямо над ними лопнул балластовый водяной бак. Вода, обрушившаяся на гондолу, загасила пламя, и они убежали.
Лич все еще находился в курительной. Он встал с кушетки — и тут же на нее обрушился металлический потолок. Он распластался на полу, потом прополз по-пластунски к образовавшейся в стене прорехе. Затем выпрыгнул прямо сквозь оболочку огня.
Лич оказался снаружи и был невредим. Но тут он услышал крик Дизли; тот метался внутри объятого пламенем корпуса, царапая стену ногтями и даже стараясь зубами прокусить дыру. Лич рванулся было ему на помощь, но тут в корпусе открылась огненная дыра, и Дизли выбросился через нее. Лич и Дизли вместе побежали по поляне прочь.
Сейвори, Кук, Бинкс, Белл, Лич и Дизли. Из 54 человек на борту P-101 только эти и спаслись.
Охотник Рубай рассказывал: «Я слышал доносившиеся изнутри крики людей, звавших на помощь. Я был в сотне метров, и даже там жар был нестерпимый. Изо всех сил я бежал прочь от этого места».
Но для гибнущих жертв корабля, созданного упрямой гордыней, для человека, который был самым амбициозным из них, надежды на спасение из алчного пламени не было никакой.
Открытие памятника жертвам P-101 в Аллоне, близ Бове.
«Перекресток номер шесть находится все еще в стадии проектирования», — сказал пресс-секретарь Департамента окружающей среды. Когда его спросили, где будет этот перекресток, он ответил: «Я не вполне уверен, но думается, что между перекрестками номер пять и номер семь».
«Манчестер Ивнинг Ньюс»
Требуется повар высшей категории для директорской столовой. Хорошая зарплата плюс талоны на обед.
«Таймс»
Чиновники ирландской железной дороги совершили ошибку, когда поспешили послать отписку темпераментному драматургу Брендану Биану в ответ на его просьбу вернуть деньги за сданный билет.
В отсутствие начальника они подписали свое письмо «За Н. X. Брайанта». Биан ответил так: «Уважаемый „За Н. X. Брайанта“! Если вы не хотите вернуть мне мои 12 монет, так и скажите. У меня есть дела поважней, чем отвечать на ваши дурацкие письма. Обычно я получаю больше 12 монет за написание меньшего числа слов, чем здесь. За Брендана Биана — Брендан Биан».
Сага
