ещё маленький.
Глава 5
Глава пятая. Прогулочная.
Обед был выше всяких похвал. Борщ! да со сметаной, просто песня однако.
Между прочим, сметану в Корее не купить. Ланка похвасталась мне, что сама её делает, отстаивая сливки с домашнего молока, которое нам, два раза в неделю, специально, откуда то из пригорода, привозит милейшая хальмони, ну или бабушка, если говорить по русски.
Размякнув и оттаяв от такой обильной вкуснятины, решил сестёр простить и относится к их закидонам философски, тут вообще ещё разобраться нужно, может это вообще местная философия в действии. Ну, типа мужиков мало, баб много. И вообще ну его на фиг, об этом я подумаю в следующий раз.
А сейчас, пойду ка я гулять.
Сказав сестрам, что мой восторг от такого обеда не описать словами, рассыпавшись в комплиментах и поклонах, помахал рукой, и со словами: «Я гулять» пошёл в свою комнату переодеваться.
Если честно ожидал, что меня как минимум будут отговаривать, а как максимум навяжутся вместе со мной на прогулку. А мне хотелось именно самому пройтись по городским улицам, посмотреть на людей, почувствовать атмосферу, так сказать. Но на удивление, мне лишь на выходе вручили мобильник раскладушку и поясное портмоне. Куда я естественно сразу залез.
Так что мы имеем: паспорт – ну да, кто бы удивился, деньги наличными купюрами по сто вон, хм, вполне прилично, не меньше ста бумажек, банковская карточка. Ох тыж, карта Мир, прям как у нас. Нет не правильно – у них, блин тоже не правильно, короче там, в прошлой жизни.
Удовлетворённо кивнув своим мыслям, поднял глаза на Лину,
— Что моё Солнышко хотела?
— Ты звони, если что, — произнесла она потупившись, — братик.
На что, притянув её к себе, звонко чмокнул Линку в носик.
— Всё сёстры я на телефоне, не скучайте, я скоро.
* * *
Лана смотрела из окна своей спальни, как братик вышел со двора. Тяжело вздохнула и повернувшись встретилась взглядом с Лин.
— Проводила?
— Ушёл наш Юрочка, и нас с собой не взял, — Лина шмыгнула носиком, глаза её заблестели и Лана почувствовала что и у неё глаза защипало:
— Вырос братик и старшие сёстры ему больше не нужны, Лина уже почти плакала.
— Нет, он просто захотел побыть один, — Лана опять вздохнула, — мне так показалось.
— Ага, он один и без нас, а завтра вообще в свою школу пойдет. Мы его днями не будем видеть, — Лина поджала губки нахмурив брови, — я слышала, как папа говорил маме, что Юрка не хочет учиться.
— Да ты что!? — Лана прижала кулачок ко рту, — если провалит выпускной экзамен, он в нашу старшую школу не поступит.
— Наверное он плохо учился, и ему стыдно. Как думаешь Лан? — Лина с надеждой посмотрела на сестру, — ты сможешь ему помочь с учёбой.
— Да Лин, мы напомним нашему младшему брату, что у него есть старшие сёстры!
— Мы не оставим нашего младшего брата в беде! — Лина согласно кивнула, — файтинг!
— Файтинг!— Пойдём проверим его форму, учебники и тетради.
— Ага, и порядок в его комнате нужно навести. Ни чего не должно отвлекать братика от учёбы. — Согласилась с сестрой Лана.
Обе девушки, с гордо поднятыми подбородками, кивнули друг другу и направились в комнату брата.
* * *
Со счастливой улыбкой, улыбаясь во все свои тридцать два, я шёл по улице.
Яркое солнце немного слепило глаза и грело мои щёки. Мне было хорошо. Каждая мышца моего тела пела вместе со мной. Счастье движения наполняла меня эйфорией, и хотелось бежать.
Через пару кварталов, показался парк.
— Ну вот, и побегаем.
Дорожки парка радиально разбегались от центра. Нарезав пару кругов по большому кольцу, решил всё-таки посмотреть, а что же там в центре.
Памятник был необычный и даже неожиданный для корейского города. Бронзовый мальчишка европеец играл на скрипке. Его курточка с оборванными рукавами развевалась на ветру, лихо заломленный цилиндр, казалось вот, вот должен упасть. Скульптор так талантливо передал жизнь и энергию присущую каждому мальчишке, что казалось я слышу залихватскую музыку скрипки.
В восхищении обошёл скульптуру по кругу. Не знаю, что меня подвигло, скорее всего, то что, в прошлой жизни у меня была скрипка. Отец сказал, что умение играть на скрипке закаляет характер, и нанял мне учителя музыки. А мне возьми и понравься. Где же ты моя Ямаха Сайлент, сколько я девчонок с тобой закадрил.
Заскочил на парапет скульптуры, и приняв позу бронзового музыканта, на пару мгновений замер, моё солнышко внутри меня отозвалось, подалось моему порыву, и я представив в руках моё электронное чудо японской музыкальной мысли, заиграл. И пусть ни кто кроме меня не слышал моей музыки, но пять лет научили меня играть и в моём воображении тоже.
Эспозито полилось вокруг меня, гриф скрипки приятно тяжелил мою левую руку, а смычок порхал в правой. О Господи это божественно! Где-то на краю, на периферии моего воображения запорхали яркие звёздочки. «Гничи прилетели», откуда-то из прошлой жизни пришло понимание. Улыбка счастья снова тронула мои губы. А музыка всё лилась, я вложил в этот эфемерный концерт свою душу. Вместе с музыкой звучало моё солнышко.
За Эспозито, «сыграл» шторм Ванессы, и на последних нотах держа музыку на весу, изобразил поклон, разведя руки за спину.
Раздавшиеся аплодисменты заставили открыть глаза.
У моего концерта одинокого скрипача были зрители. Мне хлопали три девушки в одинаковых синих комбинезонах, наверное, служащие муниципалы.
— Браво! Очень красивая музыка! — глаза у девушки горят восхищением, — сыграй нам, что ни будь ещё!
— Просим! — подключилась та которая слева.— Пожалуйста, сыграй, — это уже справа.
Сказать, что я растерялся, это ни чего не сказать, да я просто охренел! Нет, ну а как тут быть спокойным, если в моих руках была моя Ямаха, моя электронная скрипка. Даже сомнений не возникло, что это она. Но как!?
Спрыгнув с парапета, переложив в левую руку к скрипке смычок, еще раз поклонился уже, как положено младшему с уважением к старшим.
— Айм со сори бьютефул лэдис, — с какого то хрена перешёл на английский, — э-ээ, как ни будь в следующий раз, анёон.
И с разворота, сразу лёгкой трусцой
