сам подумай, как он найдёт? Никто на балу меня не узнал.
— Элементарно, дочь: отследит на чём и куда ты уехала.
Вытаращила глаза. Об этом я не подумала.
— Но карета была без опознавательных знаков…
— Ему не нужны опознавательные знаки. Ты лакею называла фамилию, когда заказывала экипаж…
— Мы можем сказать, что девушка специально вызвала чужую карету, чтобы запутать след… А кучеру прикажи молчать под страхом смерти.
— Кучера я уже отправил погостить к дальним родственникам, но это всего лишь вопрос времени.
И тут я вспомнила!
— Тимран сказал Гарду, что я его невеста! Неужели принц будет настаивать на своём, даже зная, что я принадлежу другому? Они ведь друзья… во всяком случае мне так показалось.
— Учитывая то, что он сделал заявление в конце бала, видимо его это не останавливает.
Вот теперь я испугалась по-настоящему.
— А если я выйду замуж? — выдала последний козырь.
— Брак с Антуаном ему точно не помеха.
— Причём тут Антуан? Я говорю про Тимрана. Он ведь объявил принцу о том, что я его невеста, вот и пусть жениться.
— Я не могу так поступить с сыном друга, Ана. Тимран благородный человек, да ты и сама это уже, наверное, поняла. Но злоупотреблять этим я не стану. Женитьба — это очень серьёзно. К тому же Мирана говорила, что он просил её руки…
Вот, зараза, уже всем растрепала! Но я вчера видела реакцию Тимрана на неё — там, в саду. Не мог он просить её руки. Добровольно, по крайней мере.
— Пап, может ты всё-таки спросишь у Тимрана? Ну или поговоришь с его отцом? Вы ведь друзья.
Отец немного подумал, тяжело вздохнул, и выдал:
— Ну хорошо, скажу тебе настоящую причину. Ты этого не помнишь, но шесть лет назад Тимран отказался от обручения с тобой. На этой почве мы и поссорились с его отцом.
Так вот почему Тим обращался со мной так фамильярно: называл не просто по имени, а сокращал его так, как ему хотелось, — он знает Ану давно.
Отец увидел мою задумчивость и понял по-своему:
— Мы дружили с Даранием с молодости, потом женились и стали дружить семьями. Вы, можно сказать, росли с Тимраном вместе, так как часто бывали друг у друга в гостях. Он был тебе как старший брат: всегда защищал, заботился. И мы с Аври решили, что это хороший знак. Поэтому, когда тебе исполнилось двенадцать я заговорил о том, чтобы вас обручить. И вот тут Тимран заявил, что любит тебя как сестру, а на сёстрах не женятся. И Дараний не стал его уговаривать, заявив, что его сын уже взрослый и отдаёт отчёт своим словам и действиям… Я понимаю, ты у нас не красавица… была. Но ведь это не повод — вот так, в открытую, тобой пренебрегать…
Я не могла Тимрана судить за тот отказ, потому что видела прежнюю Ану — тоже бы на такой не женилась. И дело даже не во внешности, а в её отношении к жизни, к самой себе.
— Пап, но ведь с тех пор всё изменилось. Я теперь другая. Да и Тимран наверняка пересмотрел свои взгляды… Ты ведь сам говорил про его благородство. Да и то, что он вступился за меня на балу, о многом говорит…
— Я не стану второй раз предлагать тебя ему в жёны, — отчеканил отец. — Эта тема закрыта.
— А если он сам попросит моей руки?
— Я ему откажу!
Вот это номер!
— Но почему?!
— Потому что у меня есть гордость.
— Но вы ведь помирились с графом…
— Но это не значит, что я простил Тимрана.
Глава 18. Человек предполагает, а Бог располагает
Теперь мне стало понятно своё поведение — там, в парке. Я отчётливо помнила, что решение поцеловать Тимрана приняла, исходя из сложившейся ситуации. Но вот то, что произошло после, не поддавалось никакому объяснению: Мари не стала бы убегать, не прояснив всё до конца. А вот Ана… Она была трусихой — это я уже успела понять. А ещё — сильно обижена на Тимрана за отказ от обручения. И пока сознание Марьяны было затуманенным, часть прежней хозяйки тела, которая всё ещё в нём жила, поступила так, как было свойственно ей — просто удрала и спряталась.
Хорошо, с этим разобралась… только вот что теперь делать с последствиями — не ясно. Вернее, ясно только отчасти. То, что мне нужно объясниться с Тимраном, даже не обсуждается, осталось придумать — как это сделать. От графа Одгужского в этом вопросе помощи ждать не приходится, а значит действовать придётся самой. Причём тайно.
С отцом договорилась, что посижу дома дня два — буду интенсивно смывать краску с волос. А потом в Ане уже никто не сможет опознать Мари. Пусть Гард ищет сколько хочет. В крайнем случае, если явится лично, «включу» прежнюю графскую дочь — сразу пропадёт желание затащить Аналею в постель.
Отцу, конечно, последнего не сказала, просто убедила, что слелаю так, чтобы принц от меня отстал. Сумела ведь я стать красоткой из дурнушки, значит и наоборот смогу.
Мои обещания отца успокоили слабо, но он хотя бы перестал рвать на себе волосы.
Распрощавшись, отправилась к себе, писать письмо Тимрану.
Просидела над ним больше часа: переписывала вновь и вновь, подбирая нужные слова. В итоге психанула и написала: «Нужно встретиться и поговорить. Срочно.»
Отправила записку с посыльным, и занялась делами. А точнее одним конкретным. Провела в лаборатории весь день, нужного результата не достигла, но кое-что всё же сумела сделать.
За обедом убедилась, что отец к моим обещаниям отнёсся не серьёзно, и тоже не сидел сложа руки, ища выход из ситуации. И даже преуспел в этом.
— Аналея, — начал он, и по официальности тона поняла, что дальше ничего хорошего не услышу. — Я оценил риски и решил, что тебе нужно на время уехать из имения…
— Но, отец…
— Не перебивай! Мне стало известно, что Гард решил лично заняться поиском, а это значит, что со дня на день он будет здесь.
— Бегство только вызовет подозрения и ещё больше подстегнёт интерес, — выпалила я, пока граф снова не заткнул. — Тогда он точно бросит все силы на то, чтобы меня отыскать, и когда найдёт, рассматривать будет с особым пристрастием. А если заставит надеть карнавальный наряд, то всё — пиши пропало.
— Он не бросится следом, так как я покажу ему твой портрет. Написанный до падения.
Да уж! Сказал, словно помоями облил. Обидно. И это — я не Аналея. Или
