напряжения, для чего используются как защитные механизмы, так и механизмы совладания. Защитные механизмы обладают функцией копинга. Коротко говоря, защитные механизмы — это обычно бессознательные, автономные процессы, часто образующие своего рода строительные блоки психопатологии; они вытесняют, отрицают, отвергают или искажают внутреннюю и внешнюю реальность и поэтому обычно могут быть названы «странными» или «иррациональными». Выше я назвала расщепление (и проекцию), используемое ребенком, «примитивным» механизмом. Лучше было бы сказать «незрелый», так как созревание еще не завершено. Расщепление и проекция — это действительно незрелые механизмы, потому что они искажают реальность. Форма защиты, используемая индивидом в конкретный момент, очень зависит от стадии развития этого человека. Мы говорим о зрелых защитных формах и невротических, дезадаптивных или незрелых механизмах (Vaillant, 1992; R. Е. Abraham, 1997). Как подчеркивалось ранее, биологическая предрасположенность и факторы внешней среды комплексно взаимодействуют с формированием личности, с приобретением специфического, постоянного стиля совладания, а также с функционированием хорошо интегрированной и адаптивной защитной системой. Для каждого отдельного случая возникающего (внутреннего или внешнего) конфликта личность может использовать один или несколько защитных механизмов, копингов или их комбинации. В повседневной жизни люди способны применяют различные методы решения проблем. Кто-то с адекватными навыками совладания использует свое умение справляться с трудностями наряду с различными поведенческими альтернативами, которые он выработал. Когнитивные способности личности и культурная среда станут основой для арсенала копинга. То, как (изобретательно) человек решает проблемы, будет зависеть от структурной природы его психической стадии развития. Вместе совладеющее поведение не гарантирует успеха, как и защитные механизмы. Они могут быть (резко) неудовлетворительными или не достигать цели. Результат зависит от правильного «соответствия» между ситуацией и ресурсами (индивидуальный потенциал/ресурсы и изобретательность). Эффективность навыков поведения личности в критической обстановке тесно связана с социально-психологической «моделью обучения», в которой человек воспитывался. Стиль копинга и способ обработки и отображения аффекта являются результатом длительного процесса обучения, во время которого родители или другие осуществляющие первичный уход лица, а затем и группа сверстников функционировали как модели для подражания.
4.4. Привязанность
Привязанность возвращает нас к первичной «группе поддержки» личности: семья, родительская либо опекунская экосистема, к которой привязан ребенок. Привязанность — это эмоциональная связь между людьми или душевная близость. Безопасная привязанность или позитивная связь между ребенком и (защищающим) взрослым — это аффективная связь, в которой один человек воспринимает другого как защитную и безопасную фигуру (объект). Безопасная связь существует, если по человеку в его отсутствие можно грустить, когда один может поддержать и утешить другого во времена стресса и опасности. Этого удается достичь при нормальных обстоятельствах. Взаимное чувство уверенности и безопасности в присутствии друг друга необходимо для успешного психологического и физического развития. Дж. Боулби был убежден, что у детей есть врожденная, инстинктивная склонность привязываться к тем, кто обеспечивает им уход (Bowlby, 1998). Такие первичные паттерны привязанности формируют основу для вступления в дальнейшие социальные отношения. Когда мать (или другой обеспечивающий уход человек) доступна, нейробиологический субстрат в орбитофронтальной коре активируется, так что ребенок развивает способность вступать в аффективные отношения в большом масштабе. Обычно младенцы формируют свои первые привязанности к родителю (родителям) между пятым и девятым месяцами жизни. За исключением случаев, когда младенцы воспитываются в стрессовой и ненормальной (негативной/ небезопасной) среде, большинство детей восприимчиво вступают в первичные аффективные отношения. Хорошим показателем установления чувства доверия и безопасности у маленького ребенка является уровень заботы матери, то есть качество взаимодействия родителя и ребенка. Степень чувствительности и отзывчивости родителя (родителей) обычно рассматривается как наиболее важный фактор, определяющий развитие безопасных отношений с данным родителем (родителями). Другие изученные параметры — это эмпатические способности матери: чувствительность, немедленная реакция, когда ребенок испытывает беспокойство или стресс, легкая стимуляция, не слишком навязчивая синхронность взаимодействия, теплота, вовлеченность и отзывчивость. Эмпирические исследования подтверждают, что даже в группах риска повышенная чувствительность матери по отношению к своему ребенку приводит к формированию более выраженной безопасной привязанности детей. Эти параметры идентичны и для случаев, когда уход за ребенком осуществляется отцом.
Паттерны привязанности формируются как результат раннего детского опыта общения с родителями или опекунами. Они возникают благодаря отзывчивости, теплому участию и, в частности, близости и доступности родителей, когда ребенок испытывает потребность в них. Безопасные и эмоционально близкие родители способствуют внутреннему равновесию ребенка, которое необходимо для его нормативного развития. В такой динамической, полной взаимности системе ребенок формирует интернализованные представления о родителях, преобразует их, а затем привязывает к сознательной (ментальной) «рабочей модели», которая влияет на его эмоциональное восприятие, когнитивный стиль, способность к рефлексии, связность мышления и функции памяти. Внутренние «рабочие модели» или «представления» остаются относительно стабильными в течение всей жизни человека. От людей с безопасной привязанностью, выросших в теплой, организованной и доверительной среде, ожидается развитие адекватных навыков взаимоотношений, умение управлять напряжением и эмоциями, а также (само)уверенность в собственной компетентности. Подобные позитивные переживания способствуют утверждению автономного Я. Обретение уверенности посредством опыта здоровых детско-родительских отношений дает ребенку власть (автономию) над самим собой, что приводит к ощущению метакогнитивной компетентности. Это означает что ребенок осознает себя находящимся в безопасности, способным действовать в окружающем мире; что он может придать смысл своему собственному поведению, идеям и желаниям; что он может понимать других, взаимодействуя с ними, и может обмениваться идеями, озвучивать потребности и желания, и претворять их в открытое поведение. Такой взаимный социальный обмен с обеспечивающими уход людьми гарантирует положительную интеграцию в общество, что приведет к росту и развитию социальных чувств, а также позволит выработать способность к сопереживанию. В значительной степени наличие способности к эмпатии и рефлексии является результатом того, что человек обладает опытом надежной привязанности. Исследования П. Фонаги в области способности к рефлексии показывают, что рефлексивное функционирование также может быть оберегающим фактором (Fonagy, 2001). Даже при наличии негативного опыта в юном возрасте взрослый с такой способностью вполне может развить автономное представление о привязанности, а впоследствии передать эту приобретенное ощущение безопасности в отношениях своему ребенку. В терминах теории объектных отношений можно сказать, что дети с ненадежной привязанностью не в состоянии понять собственные интернализованные объектные представления, так что символическое понимание себя и других остается ограниченным. Пока эта способность недостаточно развита, маленькие дети особенно уязвимы к потенциально негативным и непоследовательным методам воспитания, реализуемым их попечителями. Отсутствие способностей к обобщению и атрибуции мешает им выйти за пределы конкретной, наглядной реальности. Фонаги называет это «ментализацией», и она позволяет объяснить поведение других (и собственное поведение), давая (хорошую) оценку лежащего в основе когнитивного и эмоционального состояния (состояний). Ребенок способен объяснить, что поведение отвергающей
