Жёсткость его тона озадачивала. Но Виолетта сохраняла достоинство, каким-то образом умудрившись держать взгляд.
— Что вы имеете в виду?
Фелиппе сжал губы. Ощущение, что он с трудом подбирал слова. И вообще выглядел почти уязвлённым. Что бы там ни было — это и вправду его задевало.
Неожиданно принц подошёл ближе, отчего по телу Виолетты пробежали холодные мурашки. Она машинально попыталась отступить на шаг, но он не позволил.
Сглотнув ком в горле, Виолетта непонимающе посмотрела на Фелиппе. Он по-прежнему не сводил с неё чёрных нечитаемых глаз. А его рука, удержавшая её от попытки отстраниться, вдруг силой притянула невесту к жениху. Теперь их тела почти плотно соприкасались. Но даже это не было так страшно, как чёткое осознание — этим принц не ограничится.
У неё перехватило дыхание, когда обе его руки обхватили её тело, крепче прижимая. Уже знакомая паника вот-вот грозила подступить. Они ведь были наедине.
А Фелиппе не замечал её состояния. Он уже задрал юбки и пробежался пальцами по нежной коже ноги, двигаясь к бедру. Так Виолетту ещё никто не касался. И, хотя принц обнажил лишь небольшую часть её тела, она чувствовала себя уязвимой. Кожу пробил озноб.
Вырвавшийся протест был заглушен резким поцелуем. Он мало походил на тот, что был возле библиотеки… На этот раз Фелиппе стремился отвлечь её от своих действий и заодно обозначить позицию. Его губы властно сминали её, но язык бездействовал. Это утешало — если бы принц хотел зайти далеко, вряд ли ограничился таким поцелуем.
Но следующее его действие затмило голос разума. Фелиппе вдруг коснулся внутренней стороны бедра Виолетты. Его пальцы пробежались по кружевам нижнего белья, а затем резко нырнули под него. Она чуть не задохнулась от отвращения.
Принц не заметил её состояния, но прервал поцелуй. Виолетта вздрогнула, поняв, что рано расслабляться. Её губы оставили только для того, чтобы пробежаться поцелуями по её шее, опаляя дыханием. Она напряглась. Не сопротивлялась, но ждала, когда это прекратится. Ведь прекратится?..
Подобравшись губами к уху Виолетты, Фелиппе вдруг горячо прошептал:
— Я хочу знать, касался ли тебя подобным образом кто-то до меня. Были у тебя интрижки? Ведь в вашем захолустье вряд ли есть понятие о чести.
Если до этой секунды Виолетта даже забыла про свой вопрос и предмет обсуждения в принципе, то теперь новая волна недовольства и ярости захлестнула её.
Да как он смел?!
Виолетта с огромным трудом проглотила возмущения, что, во-первых, кто бы говорил о чести. Что бы ни стояло за этим словом, принц олицетворял полную тому противоположность. А во-вторых, захолустьем её городок можно было назвать как раз из-за него.
Но сейчас, когда Фелиппе опасно прижимался к ней, а его пальцы по-прежнему скользили по её нижнему белью, не хотелось испытывать судьбу. Неизвестно, как он себя поведёт, если Виолетта проявит дерзость.
Терпеть его близость и, тем более, прикосновения, становилось всё сложнее. А в сочетании с его словами — вдвойне мерзко. Только страх разъярить его помогал сохранять самообладание.
Виолетта не хотела отвечать ему. Слишком личный и грубый вопрос. Да и тема… Ей не хотелось даже думать об этой стороне их будущего брака.
Но Фелиппе ждал ответа. И, похоже, начинал терять терпение — поглаживания стали жёстче.
— Вы не разочаруетесь, — тогда сказала Виолетта.
Ей и так очень непросто дались эти слова. Задрожав от прилива эмоций, она попыталась убрать его руку. Как ни странно, принц поддался.
Но по-прежнему стоял слишком близко. Почти прижимался.
— Докажи, — призывно выдохнул Фелиппе.
Невозможно было не заметить опасный блеск в его глазах.
— Как? — с упавшим сердцем выдавила из себя Виолетта, уже догадываясь об ответе.
Принц поднял руку, собираясь, видимо; коснуться её лица; но в последний момент сдержался. Видимо, по-прежнему не хотел насиловать. Это обнадёживало.
— У нас всё равно до этого дойдёт, — в противовес мягкости жеста, твёрдо заявил Фелиппе. — Брачная ночь не за горами. Но я хочу убедиться до свадьбы, что не ошибся.
До сегодняшнего дня Виолетта избегала мыслей о постели с принцем. Легко было концентрироваться на другом… А сейчас эта безжалостная реальность застала врасплох. Его слова не стали открытием, но сильно по ней ударили.
Конечно, этого не избежать, как бы ни хотелось верить в чудо. Но смириться Виолетта не могла. Не получалось.
— Это неприличное предложение, — только и промямлила она в ответ. Злилась на себя за тон и демонстрацию слабости, но ничего не могла с этим поделать.
— Я понимаю, — не сдавался и в то же время проявлял чудеса терпения принц. — Поэтому предлагаю взаимовыгодную сделку. Я хочу убедиться, будешь ли ты достойной принцессой и королевой. Я предлагаю тебе многое. Уже. И буду готов даже на большее. Весь мир положу к твоим ногам, если ты будешь только моей…
Как бы вкрадчиво и даже сладко ни звучала эта его речь, Виолетта не забывалась. Фелиппе просто хотел получить желанную игрушку, но от этого не переставал быть собой. «Весь мир» в его понимании, возможно, соблазнительное предложение, но не в её. Они слишком разные.
— Вы мне и так предлагали женитьбу. Если вы передумали, я готова отправиться назад.
Слова были сказаны необдуманно, лишь бы что-то возразить. Но, как только произнесла их, Виолетта вдруг осознала; что в глубине души хотела этого. Пусть принц сошлёт её отсюда.
Она уже сотни раз жалела, что ввязалась во всё это. Желание струсить и сбежать было сильнее разума и силы воли, которые продолжали напоминать — надо. Речь о жизнях людей.
— Я не договорил. Если ты позволишь мне убедиться в твоей честности, если я не буду разочарован… Твой город заживёт иначе, — убедительно заверил Фелиппе, словно прочитав её мысли. — Я возобновлю там торговлю, туда отправятся лучшие товары. Займёмся постройкой домов и обеспечением жителей всеми удобствами. Готов поклясться на крови. Но если окажется, что ты… — Он снова сжал губы и заметно нахмурился. Небольшая пауза, и принц продолжил, на этот раз гораздо жёстче: — Тогда я попользуюсь тобой, как шлюхой, и вышвырну из дворца; в чём есть. Готова сыграть так крупно?
Кровь прилила к её коже. Виолетта отступила назад. Близость Фелиппе стала невыносима.
Не зная, что ответить, Виолетта с трудом не начала спор, что о какой любви могла быть речь, если во втором случае он готов так поступить. Но не было смысла включать оскорблённость — принц никогда и не говорил, что любил её. Только, что хотел. И ничего удивительного, что при этом оказался таким собственником.
Ведь Виолетта для него — дорогая и желанная вещь, которая должна принадлежать только ему.
Если подумать, предложение было выгодным. Ведь она знала, что правдив первый вариант. А значит, Виолетта могла вот так просто спасти свой народ, причём хоть сейчас. И ни к чему было планировать манипуляции над сознанием довольно хитрого и неглупого принца.
