— Фрост? — кажется, Сэйв был занят. Когда Капитан зашел в его кабинет, он выглядел так, будто только что с кем-то хорошенько подрался: волосы всклокочены, сюртук сидит криво, а на сапогах осел целый пласт пыли.
— Я хочу, чтобы мне предоставили бессрочный отпуск, — Капитан решил перейти к делу прямо с порога. Некогда расшаркиваться.
Этому городу нужны Тени. И их капитан не должен быть сходить с ума от недосыпа.
— Вот как? — Сэйв нахмурился. — Вы же понимаете, что мне придется назначит Лайта?
— Временно, — напомнил Капитан. — Пока я буду разбираться с делом ткачей.
Сэйв кивнул.
— Нужно его проверить. Лайта. Я сам этим займусь.
— Проверить? Вы о чем? — теперь пришла очередь Капитана хмуриться.
— На лояльность. Если так подумать, то брать отпуск на время подлобных дел — хорошая идея. Но частые отпуска привлекут внимание. И тот, кто будет вас заменять, должен быть в курсе, куда вы исчезаете.
— Проверяйте, — буркнул Капитан. — Значит, пока я могу быть свободен?
— Да. Лайт будет счастлив.
— Недолго, — ухмыльнулся Капитан. — Власть подходит не всем. Пока он был просто заместителем, он мог отвертеться от некоторых вещей. Теперь его ждет настоящая преисподняя. Пусть привыкает, раз так хочет однажды занять это место на постоянной основе.
Сэйв ухмыльнулся.
— А вы — жестокий человек, лорд Фрост.
— Вы так думаете?
Вздохнув, куратор Призрачных Теней поправил сюртук и галстук и, сев за стол, положил руки на кипу бумаг.
— Занимайтесь делом. Теперь у вас для этого достаточно времени.
Кивнув, Капитан покинул кабинет начальника. Но он не спешил отправляться домой. Там его ждет Кира. Она будет занята портным, но мысли все равно будут течь не в ту сторону.
И поэтому Капитан решил спуститься в Глубь. В конце концов, именно там ему всегда удавалось вернуть разум на место. Заодно и узнает, занял ли кто-нибудь место Ника.
Арена не должна пустовать. Иначе он точно однажды сойдет с ума.
Томас
Томас проводит с Мэри всю ночь, не решаясь оставить испуганную рисующую в одиночестве. Она засыпает в его объятиях, а он думает ее новом даре. Пока неисследованном, но неоспоримом.
Она нарисовала его, потому что он был ей нужен. И он оказался рядом с ней. Он моргнул, сидя за столиком в «Черной Луне», а открыв глаза, обнаружил себя рядом с умирающей от боли Мэри.
Страшный дар, если подумать. Мэри права: если о ее способностях узнают не те, они обязательно захотят обрести безграничную власть.
Власть над реальностью.
На самом деле Томас и не представлял, как можно использовать новые способности рисующей для раскрытия дел. В этот раз Мэри не слушала будущее, она рисовала конкретно Томаса, а это значит, что она не может увидеть преступника.
Они разберутся. Может, Мэри и вовсе смогла сделать это только один раз.
Убедившись, что Мэри крепко заснула, он слегка ослабляет корсет на ее платье, укрывает ее одеялом и уходит.
Сам не зная, куда. Вечером он шел в «Черную Луну», чтобы поговорить с Марлой, но кошки в баре не оказалось.
Может, попробовать сейчас прийти к ней домой? Он должен попросить прощения… она нужна ему.
Почему-то после разговора с Мэри о том, что полукровки людей и Тварей могут быть слишком сильными, окончательно убеждает его в мысли, что ему нужна именно кошка. Мягкая мурлыка, немного развратная, немного непостоянная, но все еще его кошка.
Он и сам не заметил, до какой же степени он к ней привык. Именно к ней.
Теперь, когда с Кирой все было хорошо, Томас как никогда раньше понимал: эта женщина нужна ему, как близкий друг. Как лучик света во тьме Рурка.
Возможно, все это время он принимал за страсть обычную дружескую нежность, а все его откровенные мысли обуславливались манерой Киры одеваться?
Кто знает. Но сейчас ему нужна кошка.
Рассвет превращается в день, когда Томас, наконец, подходит к дому, где находится квартирка Марлы. Надеясь, что она окажется у себя, он стучит в ее дверь, кляня себя, что не сообразил купить ей цветов. Хотя… где он мог найти цветы в такое время?
— Чего тебе? — Марла открывает дверь и исподлобья смотрит на него. В ее глазах застыла тоска. Это ведь из-за него? На ней только нижнее белье, да поверх накинут прозрачный халатик.
— Прости меня! — выпаливает Томас, переходя сразу к делу. — Прости меня, пожалуйста.
Кошка фыркает и скалит зубы в жестокой улыбке.
— Убирайся, — говорит она и пытается закрыть дверь, но Томас не дает ей этого сделать. Он перехватывает ее руку, теснит вглубь комнаты, а потом падает на колени, уткнувшись носом ей в живот.
— Прости, — шепчет он. — Умоляю. Я был не в себе. Я говорил…
— Ты говорил правду, — отвечает она холодно. — Ты действительно так думал.
— Я был не в себе… Марла, ты нужна мне.
— Зачем? Ты не можешь трахнуть ее, поэтому приходишь ко мне. Меня это устраивало, Шакал. Но всему приходит конец. Я не хочу быть просто заменой. Поэтому убирайся. Мне не за что тебя прощать. Мы будем работать вместе, но ты больше никогда не окажешься в моей постели.
Каждое слово впивается в его разум, как острый гвоздь.
— Ты нужна мне, — бессильно шепчет он. — Только ты…
Она, не выдержав, отталкивает его и делает два шага назад.
— Если ты пришел просить прощения, то имей мужество признать правду, шакаленок! — ее голос звучит немного выше, чем обычно, и Томас понимает, что она на грани слез. Вскинув голову, он смотрит на нее снизу вверх.
— Я говорю правду, — отвечает он. — Ты нужна мне.
— А она больше не нужна? — выкрикивает Марла.
Томас поджимает губы. Она не хочет врать, но прекрасно понимает, что сейчас кошка поймет его неправильно. Что же делать?
Медленно поднявшись на ноги, Томас делает шаг к Марле.
— Не подходи ко мне! Убирайся!
— Почему Мэри нарисовала тебя именно такой? Что ты скрываешь? — внезапно даже для себя самого спрашивает он.
Кошка начинает хохотать, но Томас видит, что этот смех сейчас превратится в слезы.
— Все-таки боишься, что я вас предала? Или предам? Как там сказала Нордив про календулу? Цветок горечи и обмана…
— Я думаю, что у тебя тоже есть тайна. Как и у каждого из нас, — пытаясь говорить спокойно, произносит Томас. — Пожалуй, у всех Теней может оказаться в руках цветок календулы.
— Убирайся, — снова говорит Марла. — Ты мне не нужен.
— Врешь, — чеканит Томас. — Если бы это было так, ты бы сейчас не умирала от обиды на меня. Я задел тебя Сильно.
