и практически без подготовки, опасность была намного выше, чем будет во время спланированной спецоперации. А польза от Романа будет большая, особенно при освобождении детей из того центра, откуда он сбежал.
— Вам сложно что-либо возразить, Игорь Константинович, — ответил Валуев и улыбнулся.
— Я тоже не вижу проблемы в том, что Роман примет участие в спецоперации, — сказал кесарь. — И тоже считаю, что ему лучше действовать в составе группы, которая будет спасать детей из так называемого центра «Ост».
После этого Александр Петрович выдержал небольшую паузу и с изрядной долей пафоса в голосе произнёс:
— Господа, я объявляю о начале подготовки к специальной военной операции на территории Польши, целью которой будет спасение силами наших спецслужб подростков, похищенных в Российской Федерации и других странах. Спецоперация будет называться «Возмездие»!
Выглядело это всё немного наигранно, но зато эффектно. Я вполне допускал, что обычно такие решения озвучиваются немного иначе и что всё это Романов устроил специально для меня. Но даже если это было так, то я мог лишь сказать кесарю спасибо, потому что в этот момент я окончательно осознал: проведение спецоперации стало возможным в первую очередь благодаря мне. И осознавать это было очень приятно.
После того, как кесарь объявил о начале подготовки к спецоперации, меня решили отпустить, так как вопросов ко мне больше ни у кого не было, и водитель Милютина повёз меня в академию. Не доезжая двух кварталов до Кутузовки, я попросил меня высадить — решил позавтракать, а точнее, уже пообедать в каком-нибудь кафе. Водитель высадил меня возле пельменной, это и определило мой выбор заведения.
Расположившись за столиком в углу зала, я сделал заказ и, ожидая, пока его принесут, решил позвонить Оксане. Достал телефон, выбрал её номер из записной книжки и позвонил. После седьмого гудка моя московская знакомая приняла звонок.
— Слушаю, — раздался из трубки заспанный голос, видимо, девушка отсыпалась после смены.
— Оксана, привет! Я тебя разбудил? — сказал я.
— Ничего страшного, мне всё равно надо было вставать. Это кто?
— Роман.
— Роман? — переспросила Оксана и тут же, видимо, вспомнив меня, воскликнула: — Рома?! Не думала, что ты позвонишь.
— Я ведь обещал, что позвоню.
— Да, точно. Вспомнила. Ты звонишь, чтобы узнать, получила ли я развод.
— Получила ли ты развод и, вообще, не донимает ли тебя муж.
— Всё хорошо. Мы уже развелись. Мужа я со дня развода не видела и не слышала. И его друзей тоже. Спасибо тебе большое!
— Не за что, — ответил я. — Здорово, что всё разрешилось. Но если вдруг твой теперь уже бывший муж объявится, или ещё что-то случится, ты мне позвони. Я не знаю, как долго у меня пробудет этот номер, но, надеюсь, что долго. Поэтому, если вдруг что-то случится, звони!
— Только если что-то случится? — переспросила Оксана.
— Да, — сказал я. — Береги себя! Будь счастлива! Прощай!
— Прощай, — донеслось из трубки, и Оксана первая сбросила звонок.
На душе остался неприятный осадок и какое-то чувство вины, хотя я понимал, что ни в чём не виноват. В принципе я мог не звонить Оксане, так как на девяносто девять процентов был уверен, что её муж усвоил урок. Но один процент оставался. Один процент на то, что случится какая-нибудь ерунда, есть всегда. Поэтому я и позвонил. И пусть остался осадок, но зато теперь я был спокоен за весёлую орчанку, с которой мне когда-то довелось провести приятный вечер и яркую ночь.
Пока я разговаривал с Оксаной, принесли мой заказ — жареные пельмени с домашней сметаной. Я быстро убрал телефон в карман, схватил вилку, наколол пельмень, обмакнул его в густую сметану и отправил в рот. Было вкусно. Я уже потянулся вилкой к следующему пельменю, но тут зазвонил телефон. И в этот момент, я подумал, что если это перезванивает Оксана, то я доем пельмени и поеду на Московский вокзал. А может, даже и не буду доедать. Но это звонил дядя Володя.
Глава 8
— Здравствуй, Рома! Ты уже в Новгороде? — спросил меня мамин брат, тон у него при этом был такой, будто во время моей поездки в Петербург ничего не произошло.
— Здравствуйте, да, я уже вернулся, — ответил я.
— Нам с тобой было бы неплохо встретиться, — сказал дядя Володя. — Ты сейчас сильно занят? Можешь подъехать?
— Куда?
— В представительство.
— Вы на работе? — удивился я. — В воскресенье?
— Когда тебе надо за неделю подготовить полный отчёт о работе кампании за полтора года — не до выходных, — ответил дядя, причём совершенно спокойно, без какой-либо обиды в голосе.
— Хорошо, я в течение часа подъеду. Как там у вас сейчас обстановка? Пикетов нет? Смогу пройти?
— Сегодня тихо, по выходным они не приходят. Но я вышлю за тобой машину. Куда подъехать?
— Не стоит Вашего водителя лишний раз гонять, если пикетов нет, я сам доберусь.
— Я не собираюсь гонять своего водителя, — ответил дядя. — Я пришлю твоего.
— Моего? — переспросил я он неожиданности.
— Твоего. Куда его отправлять?
— К Кутузовской академии. Пусть станет через дорогу метрах в ста от главного входа. Через полчаса я туда подойду.
— Договорились, — сказал дядя Володя. — Жду тебя. Сообщением сейчас скину номер и марку машины.
Встречаться с дядей после всего произошедшего не особо хотелось. Нет, я его не опасался — мамин брат оказался подлым и коварным, но глупым он точно не был. И если моему отцу по большому счёту было сейчас не до меня, то бабушка ясно дала понять дяде, что в обиду меня не даст. А после обугленной по локоть руки дядя Володя должен был это запомнить надолго.
Раз уж я дал слово через полчаса сесть в машину, то стоило поторопиться. Я налёг на пельмени и уже через пятнадцать минут закончил обед. Покинул пельменную и направился к Кутузовской академии. До неё было недалеко, и я пришёл даже раньше, чем планировал.
Машина меня уже ждала — новенький, ну или почти новенький, чёрный мерседес представительского класса с затемнёнными стёклами. Дядя Володя не изменял своей любви к немецким машинам. Я подошёл к автомобилю, открыл заднюю дверцу, залез в салон и поздоровался с водителем, который тут же
