воров и предателей. Но тогда, в 80-е годы, всё только начиналось, и Иван Петрович ни о чём подобном ещё и не думал.
Подлечившись, он с сыном вернулся домой из неудавшегося отпуска – нужно и работать, и доделывать диссертацию, и организовывать защиту, и собирать разные справки и заключения.
Процесс подготовки к защите диссертации и сама защита – это отдельные процессы, не имеющие никакого отношения к науке. Подготовив диссертацию, надо её доложить на разных учёных советах, заручиться поддержкой дипломированных учёных, найти учёный совет, где согласятся принять твою диссертацию к защите, встать в очередь на защиту и собрать хорошие отзывы на свою диссертацию. Именно на эти процедуры и ушёл целый год.
И здесь у Ивана Петровича не обошлось без казусов, характеризующих и то время, и его действия: житейские и трудовые.
Осенью поехал в Ригу договариваться о защите. Доложил диссертацию вполне успешно и договорился о защите. На радостях, отметили успех в ресторане, а утром, вместе с приятелем из института, поехали в аэропорт, чтобы улететь в Москву. В аэропорту добавили в буфете «Рижского бальзама», своим рейсом не полетели и уснули здесь же в зале ожидания. Проснувшись часа через два, он обнаружил, что портфеля с диссертацией и вещами нет. Обыскался кругом – нет и всё! А диссертация была в единственном экземпляре: напечатанная на пишущей машинке и с вручную вписаными формулами – поэтому восстановить можно было только по черновикам, а это большой труд и не факт, что получится то же самое.
Конечно, он расстроился и, кляня себя за легкомыслие и безответственность, пошёл на регистрацию оформлять билет – контрамарку на полёт до Москвы. Идет он по пустому залу регистрации и видит посреди зала стоит портфель, который пассажирам приходиться обходить. Подошёл и он, посмотрел: батюшки, да это же его портфель. Открыл – диссертация на месте, вещи тоже. Вспомнил, что сам его там и оставил, когда смотрел расписание рейсов, а потом забыл и ушёл.
На радостях они снова зашли с приятелем в буфет, а потом и в самолёт до Москвы.
Но что хочется отметить, кроме его собственной глупости? Портфель с вещами простоял в аэровокзале посреди зала два часа, и никто не заподозрил, что в нём может быть бомба, и никто его не взял себе и даже не рылся в вещах. А сейчас? Этот портфель сразу же взяли бы профессиональные воры, которые дежурят на вокзалах или службы охраны заподозрили бы, что в нём есть бомба от террористов и весь аэровокзал был бы эвакуирован, а портфель уничтожен.
Так, когда же было общество страха и насилия: то «тоталитарное» или нынешнее «демократическое»? Если верить пропаганде – то конечно тогда, а если верить фактам спокойной жизни людей в те времена, то конечно сейчас и именно сейчас люди живут в обстановке страха, насилия и разгула преступности, ограждаясь от них железными дверями квартир, решётками на окнах и запертыми подъездами домов. В советские времена преступники были, в основном, за решёткой. Теперь весь народ за решётками, а преступники на свободе.
Защита диссертации состоялась вовремя, а после защиты все документы направились в Москву в Высшую Аттестационную Комиссию (ВАК), которая и принимает окончательное решение о присуждении учёной степени.
И здесь началось нечто странное, но характеризующее нравы околонаучного мира эпохи развитого социализма, когда наука была не только средством поиска истины и двигателем прогресса, но и кормушкой для различных группировок – так называемых научных школ. Эти группировки, часто занимаясь смежными проблемами, всячески дискредитировали других и продвигали своих, а Иван Петрович не принадлежал ни к какой группировке. И вот один ученый, решив, что кандидатская диссертация Ивана Петровича препятствует его будущей докторской диссертации, натравил на него свою группировку уже после защиты, хотя Иван Петрович, конечно, ничего об этом не знал.
Был организован донос в ВАК, там поручили эксперту разобраться с диссертацией, этот эксперт, из той же группировки, написал отзыв: якобы диссертация по названию не соответствует содержанию, и Иван Петрович получил вызов в ВАК для объяснений. Такой вызов означал фактически отказ в присуждении степени. Доказать там свою правоту за три минуты было невозможно, но ему удалось – помогла работа. Дело в том, что по материалам диссертации был разработан и введён ГОСТ, который закреплял его разработки на государственном уровне. Так в ВАКе он и сказал: вот ГОСТ, вот ещё десяток документов, которые он положил на стол: дадите степень или нет Ваше дело, а разработки внедрены и будут действовать независимо от решения ВАК.
В итоге его утвердили и выдали диплом кандидата технических наук, но сил и нервов это всё унесло много. А по – человечески вопрос можно было решить просто: позвонить, сказать, так и так, Иван Петрович в названии диссертации переставил бы пару слов и проблема, как потом оказалось, мнимая, была бы закрыта. Но как говорится: «День, прожитый без подлости – пропавший день». Сейчас по такому принципу пытаются заставить жить всех, а тогда только некоторые лжеучёные, спекулянты, карьеристы и им подобные.
Уместно привести один случай, который произошел года через два. Тогда на ученом совете презентовали двух сотрудников института к ученому званию ВАК на старшего научного сотрудника. Претенденты, оба евреи, вдруг начали обвинять дуг друга в плагиате, что кто-то из них, у другого, списал какую-то разработку. Конфликт, с трудом, уладили, а позже, когда начали зачитывать их биографии, оказалось, что один из них по паспорту русский, а другой украинец. И один ученый, еврей и по паспорту, вслух заметил: «Я думал, что два еврея поссорились друг с другом и удивился, потому что среди нас – это большая редкость, а оказывается, что это русский с украинцем опять что-то не поделили. Обычное дело». Все присутствующие рассмеялись. И в этих словах очень большой смысл: евреи всегда заодно, а русские чуть что так и разлад или донос, под который и угодил Иван Петрович со своей диссертацией.
После получения учёной степени Иван Петрович получил и медаль за работу по испытаниям самолётов, а через год получил и трёхкомнатную квартиру от института, тоже с некоторыми приключениями, но это уже детали.
Итак, через 20 лет после окончания школы у него были, наконец, и жильё и работа и семья. Конечно срок большой: на родине его друзья, если не злоупотребляли алкоголем, решали эти проблемы за пять-шесть лет, да и здесь москвичи устраивали бытовую жизнь лет за десять, но Иван Петрович не был в претензии – делал что мог и получил что
