довольно приятным бонусом.
Но иногда я не знаю предела, как и произошло, после того, как один из моих людей сообщил мне, что машина с Олесей попала в аварию. И всё это произошло во время боя. После этой информации мой личный механизм жестокости был спущен с ручника. Я чуть не убил своего соперника, настолько сильно ярость атаковала меня, что все преграды разума, отвечающие за адекватность, в один миг развалились.
Едва меня оттащили, как я стал приходить в осознание случившегося и сообразил сразу ринуться к месту происшествия. Хотел не выпускать её никуда из дома, надо было так и поступить. Теперь Олеся пострадала.
Я ехал лишь с одной мыслью: оторвать голову Сергею, что не уберёг.
Вот оно это место. Машина довольно сильно повреждена, но благо Вольво всегда славилось безопасностью, поэтому повреждений у Олеси почти не было. Я вытащил девчонку из машины. Она как подбитый птенец прижималась ко мне, сама этого не осознавая.
Её близость обжигала меня, она хваталась худенькими пальчиками за мою толстовку, ища во мне спасение.
Насколько я был разъярен, когда узнал, что виновником являлся пьяный Долгов. Сука, хотел ведь ещё тогда им заняться, да всё откладывал. Отдал приказ погрузить этого чмыря в машину.
А Сергей... он сам всё понимал. Он изначально знал, куда шёл работать и что я слов на ветер не бросаю. Предупредил ведь, что головой отвечает, значит так и будет.
Я абсолютно не думал о том, что это стечение обстоятельств или ещё что-то. Мог избежать столкновения, мог проверить дорогу по камерам на наличие неадекватных водителей. Мог хоть что-то.
Как только мои люди погрузили этих двоих в машину, я осторожно довёл дрожащую Олесю до своей машины и усадил в салон.
Глава 25 Олеся
Глава 25 Олеся
Вернер крепко прижимает меня к себе, его тепло, запах кружат мою голову. Его присутствие рядом дарит мне какое-то непривычное чувство защищенности и безопасности. Я сейчас не боюсь, даже сумасшедшего Долгова, который пытается вырваться из цепких лап людей Демьяна.
Сильные руки обнимают меня, я впервые в своей жизни ощущаю невероятное блаженство и желание, чтобы эти руки никогда не отпускали. Ловлю себя на этих мыслях и ощущаю, как краснеют мои щеки, а внутри разливается огненная лава, приносящая с собой жар, который распространяется по всему телу.
Точно ли мне больше двадцати? Чувствую себя подростком.
Мужчина ведет меня к машине, усаживает на переднее сидение и обходит автомобиль, занимая водительское место. Все движения четкие, выверенные, словно он давно рассчитал свою жизнь по секундам.
В салоне машины тепло и приятно пахнет. В нос ударяет запах дорогой кожи, смешанный с терпким ароматом парфюма Вернера. Даже здесь, в этой машине, я не чувствовала страха или какого-то неудобства. Будто Демьян дарил это незнакомое чувство защищенности и создавал вокруг себя состояние спокойствия
Мужчина молча завёл автомобиль и тронулся в сторону дома. Я металась в своей нерешительности: мне хотелось узнать судьбу Сергея, но я опасалась реакции мужчины. Меня всё ещё немного трясло после аварии, что, видимо, не укрылось от внимательного взора Демьяна, потому что в следующую секунду он выдал:
— Прости, — непривычно тихий, с нотками сожаления, голос Вернера меня немного удивил.
— За что? — я удивлено уставилась на мужчину. Демьян сильно втянул воздух носом, так что его грудь сильно вздымалась вверх.
— За безответственных людей, за эту ситуацию, — кратко и довольно быстро выдал мужчина. Я ясно видела, насколько сложно ему даются все эти слова.
Да, бесспорно это было странно, что такой человек, как он, за что-то извиняется.
— В этом всём виноват лишь один человек, — я приобняла себя за плечи, стараясь успокоить дрожь в теле и оставшиеся крупицы страха. — Это Долгов.
Вернер сильнее сжал пальцы на руле, костяшки побелели, а вены напряглись настолько сильно, что слишком заметно проглядывались через кожу.
Никогда не обращала внимание на мужские руки, а сейчас взгляд сам задерживался на них. Руки Вернера были настолько идеальными, что можно было сделать слепок и выставить их, как идеал.
А как уверенно он вёл автомобиль. Я никогда не засматривалась на Долгова, а сейчас меня будто пленило это всё.
Я мялась спросить, но всё-таки набралась смелости и выпалила:
— А что будет с Сергеем?
— То, что я и говорил, — безапелляционно и грубо бросил мужчина. Ни один мускул на лице не дрогнул, ни одна эмоция не одолела его.
— Но... он ведь не виноват, — слабые попытки оправдать, защитить охранника, были так нелепы. Разве смогу я переубедить его этим.
— Виноват, и должен за это поплатиться, — не смотря в мою сторону прорычал Вернер.
— Вы же... вы же не такой плохой человек.
— Именно такой, ласточка, — его усмешка была такой отстраненной и неживой, что мне показалось, что за ней скрывается что-то намного большее. — Я ещё хуже.
— Но... вы не могли бы его простить? Ведь это, это, — слезы сами собой стали увлажнять глаза, я старалась с этим справиться: сделала глубокий вдох, ногтями царапала свою ладошку, лишь бы не заплакать. — Это всё дело случая.
Вернер мельком взглянул на меня. В его глазах, кажется, промелькнула тысяча и одна эмоция. Такой взгляд... я где-то уже его видела, но не могу вспомнить...
Демьян сильно сжал зубы, я заметила это по напряжённым скулам.
— Простить не обещаю, но некое скощение ему будет, — переступая через себя, выдал Вернер. Я видела насколько сложно ему далось это решение. Мужчина, не отрывая взгляда от дороги, с заднего сидения достал свой пиджак и накинул на меня. — Поспи, дорога длинная, ты вымотана.
— Спасибо, — мне было дико от такой мелкой, но всë же заботы со стороны мужчины. Пиджак пах Демьяном, терпкий запах согревал, а монотонная езда убаюкивала. Я, действительно, эмоционально вымотана.
Глава 26 Олеся
Глава 26 Олеся
Я уснула, причем усталость и эмоциональный всплеск усыпили меня настолько сильно, что я проснулась только тогда, когда машина остановилась уже возле дома. Демьян вышел из автомобиля, тихо хлопая дверью, видимо, боялся разбудить, но я уже проснулась.
Меня окутывал приятный аромат мужского парфюма, чисто инстинктивно вдохнула поглубже и поймала себя на мысли, что мне это невероятно нравится. Вернер открыл мне дверь и заметил, что я проснулась.
Его взгляд, такой пробирающий до костей, заставляющий смотреть только
